лова Г.В. Плеханова: «Влиятельные личности… могут изменять индивидуальную физиономию событий и некоторые частные их последствия, но они не могут изменить их общее направление»[2].
Казус же состоит в том, что современная российская демократическая Фемида, используя архивные документальные первоисточники из «Следственного дела по обвинению Колчака Александра Васильевича и других», оказалась автономной от следственной фактуры. Так, юридический аспект решения Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации, отказавшей в реабилитации, основан на «данных 9 допросов, которые были проведены сотрудниками Чрезвычайной следственной комиссии в 1920 году»[3].
При этом вне зоны внимания следователей и Военной коллегии оказалась определяющая историческая фактология: организационные предпосылки окончательного этапа борьбы с реакционным режимом «правобольшевистской атамановщины», именуемой «колчаковщиной»; инициатор создания Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) и ее цели; состав, регламент работы (порядок ведения допросов) ЧСК; предъявленные Колчаку обвинения и юридическая правомочность текстов допросов.
В соответствии со 2-й статьей Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» (с изменениями на 4 ноября 1995 г., по состоянию на 1 декабря 1995 г.) порядок реабилитации распространяется «на граждан Российской Федерации… подвергшихся политическим репрессиям на территории Российской Федерации с 25 октября (7 ноября) 1917 года…». Был ли гражданин России А.В. Колчак подвергнут политическим репрессиям?
Ответ на этот вопрос раскрыт в материалах Чрезвычайного революционного трибунала (ЧРТ) при Сибирском революционном комитете (Сибревкоме) «по делу самозваного и мятежного правительства Колчака и их вдохновителей». При вынесении приговора на 11-м заседании 30 мая 1920 г. председатель трибунала И.П. Павлуновский[4] декларировал, что «декретом Совета народных комиссаров, все правительство Колчака было объявлено вне закона Считая, что в настоящее время, когда острый момент гражданской войны миновал, советская власть нашла возможным, объявленное вне закона, правительство Колчака судить»[5].
За год до этого приговора, 16 августа 1919 г., Совнарком и ВЦИК в обращении к рабочим, крестьянам и всем трудящимся Сибири заявили: «1. Бывший царский адмирал Колчак, самозвано наименовавший себя «Верховным правителем», и его «Совет министров» объявляются вне закона. Все ставленники и агенты Колчака и находящегося в Сибири союзнического командования подлежат немедленному аресту»[6].
С учетом данного обстоятельства мы и будем рассматривать применение к «бывшему царскому адмиралу» 3-й статьи Закона «О реабилитации», которая перечисляет мотивы реабилитации, которой подлежат лица (подвергнутые уголовным репрессиям по решению ВЧК, привлеченные к уголовной ответственности и признанные социально опасными) в их исторической последовательности.
С нашей точки зрения, в зале суда современной России требуется именно такой подход в оценке ярлыков и конкретных персонифицированных обвинений.
Считаю своим приятным долгом поблагодарить за предоставленные документы и фактические сведения руководство и специалистов Центрального архива ФСБ России: В.С. Христофорова, В.К. Виноградова, Л.И. Ермакову, С.В. Конину; начальника отдела международных связей Администрации Национальных архивов и документации США г-на Донна Нила; руководителя Московского бюро Международного института социальной истории (Нидерланды) И.Ю. Новиченко; специалиста Государственного архива Одесской области Украины О.В. Коновалову; руководство и специалистов Российского государственного архива экономики, Российского государственного архива Иркутской области, Российского государственного архива Военно-морского флота.
Особая признательность и благодарность за консультации, практические советы, помощь и фотографии заместителю директора Института российской истории РАН профессору В.М. Лаврову; председателю правления общественного фонда для создания в Москве храма, музея и других сооружений в память о жертвах политических репрессий с 1917 по 1985 г. кандидату технических наук С.С. Зуеву; семье Сафоновых (лично И.К. Сафонову) и кинодраматургу А.К. Уварову; творческому коллективу научно-практического журнала «Отечественные архивы».
АДМИРАЛ КОЛЧАК И СУД ИСТОРИИ
Глава 1
ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ЭТАПА БОРЬБЫ С «КОЛЧАКОВЩИНОЙ»[7]
В начале
Павлуновский Иван Петрович (1888–1940?) – видный большевистский деятель, член РСДРП(б) с 1905 г. Службу начал писцом Курской казенной палаты, письмоводителем у адвоката, прослушал курс на юридическом факультете Петербургского университета. В 1914 г. призван в Российскую армию; окончил школу прапорщиков, служил в гвардейских частях Петрограда и Царского Села. После Февральской революции избран членом Петроградского Совета; командовал полком, действовавшим против генерала Л.Г. Корнилова. В Октябрьском перевороте – член ВРК в Петрограде, руководил осадой Владимирского юнкерского училища; вместе с Ф.Ф. Раскольниковым и С.Г. Рошалем командовал отрядами по взятию Гатчины; с Н.В. Крыленко участвовал в ликвидации Ставки. В конце 1917 г. – начальник отряда балтийских и черноморских моряков в боях под Белгородом. В ВЧК с момента ее организации; переехал в Москву, принимал руководящее участие в ликвидации «Союза защиты Родины и свободы». С августа 1918 г. – начальник Особого отдела 5-й армии Восточного фронта. Председатель ВЧК в Казани и Уфе после взятия этих городов Красной армией в 1918 г. С апреля 1919 г. по 1920 г. заместитель, а с августа 1920 г. – первый замначальника Особого отдела ВЧК. С 1921 г. – член Сиббюро ЦК РКП(б); участвовал в операции по захвату Р.Ф. Унгерна фон Штернберга. С 1928 г. – замнаркома РКИ, с 1930 г. – член Президиума ВСНХ, с 1932 г. – замнаркома тяжелой промышленности СССР. С 1934 г. – кандидат в члены ЦК ВКП(б). В 1937 г. репрессирован; погиб в заключении.
Верховный правитель России: Документы и материалы следственного дела адмирала А.В. Колчака: Сб. док. / Под ред. Сахарова А.Н., Христофорова В.С., Трукана Г.А., Виноградова В.К., Дрокова С.В., Соколова А.К., Ермаковой Л.И., Кониной С.В. М., 2003. С. 678.
Цит. по:
Употребление понятия «колчаковщина» не отражает негативного отношения автора к личности и деятельности А.В. Колчака и продиктовано, скорее всего, стремлением к объективному воспроизведению хода событий, атмосферы политической борьбы, а также к беспристрастному исследовательскому анализу общественных процессов.
