перебьем оставшихся неверных.
– Что тебе сделали шурави, Али?
– Мне лично ничего, но что им тут делать? Зачем они пришли, их сюда никто не звал.
– Насколько я знаю, они тоже сюда не самозванно явились.
– Вы рассуждаете, будто сами – шурави, – проговорил Али смущенно, в голосе его прозвучало отчуждение, и Фатех, обычно очень внимательный не только к словам, а и к тону, этого отчуждения не уловил, он продолжал сумрачно смотреть на Али, словно бы соображая, на что этот паренек будет годен в будущем, по какому пути пойдет.
– А что бы ты сделал, Али, если бы… – Фатех осекся, зажато вздохнул, словно бы ему предстояло пройти через полосу холодного дождя, за дождем одолеть вторую полосу, затем мороз, огонь, медные трубы, и так гряда за грядой до самого смертного часа. Но что-то в нем умерло в этот момент, перестала существовать какая-то клетка, целая группа клеток, Фатех склонил голову на плечо и умолк. Правая щека у него дернулась, вторя ей, задергалась выпуклая, посиненная изнутри жилка на виске.
– Вы что-то хотели сказать, Фатех, – напомнил ему Али, – но не сказали.
– Так, мелькнула одна странная мысль в голове.
– И что же? Говорите!
– Мелькнула странная мысль в голове и угасла. – Фатех, переводя разговор в другое русло, подкинул в руке громоздкий «бур», ловко перехватил винтовку другой рукой, пристукнул прикладом о твердую, каменной прочности землю. – Интересно, кому эта мортира принадлежала восемьдесят лет назад?
– Какому-нибудь толстобрюхому англичанину из экспедиционного корпуса, – Али продолжал улыбаться, он был весь внимание, но из голова у него не выходила фраза, которую Фатех начал и не закончил. Али знал, какое у нее было продолжение, и был уверен, что продолжение было именно таким, каким он его вычислил. Но произнес бы сам Фатех фразу до конца, тогда не надо было бы никаких вычислений. Впрочем, домысел, приплюсованный к недосказанному, и есть то, что уже, считай, было высказано. Фатех не похож ни на одного из моджахедов. И как только Али не видел этого раньше?
– Ясно, что не афганцу «бур» сделали в Англии, – сказал Фатех.
– Шурави этот «бур» должен шлепать за три километра. Никакой бронежилет не спасает.
– Должен. Слово у «бура» не расходится с делом. Скажи, как образованный моджахед, Али: правда, что у англичан из огромного экспедиционного корпуса остался в живых только один человек? – Тон, которым говорил Фатех, был невнятным – он словно бы ни к кому не обращался, хотя говорил с Али, и Али подтверждающе кивнул, будто сам был свидетелем гибели английского экспедиционного корпуса. – Интересно, где лежат кости этого достославного владельца? – Фатех огладил пальцами настывший ствол «бура». – Здесь лежат, в земле под Кабулом, или в Англии?
– Фатех, вы не переживайте насчет лошадей, – сказал Али, – сдохли эти лошади – не беда, будут другие, такие же.
– Таких уже не будет, Али. Ничто в мире не повторяется. Если и будут, то уже другие. А другие – это другие, Али. Ты славный парень, – Фатех обхватил Али за плечо, – и тебе не надо ожесточаться. Ничего нет
