Все это были лозунги.
Сюрприз поджидал Кузнецова в самом конце третьего тома. Между листками сиротливо замаячили аудиокассета и не подшитый в дело свернутый пополам лист бумаги. Это была служебная докладная, подписанная следователем. Написана она была на эстонском, но кому-то понадобилось перевести ее на русский:
«Докладываю, что состава преступления в действиях Ручкина не обнаружил, хотя и квалифицирую их по статье… Считаю, что его следует сохранить в качестве лидера русскоязычной общины. Ручкин себялюбив, не умен, легко поддается на провокации. Эти качества можно использовать в наших интересах…»
Толковый следователь, подумал Кузнецов, правильно охарактеризовал Ручкина.
Кассета, вероятно, тоже содержала какую-либо информацию. Кузнецов покосился на девиц. Они откупорили новую бутылку шампанского и не обращали на него никакого внимания. Он сунул в карман кассету вместе с докладной.
– Хватит вам писать, господин адвокат! – услышал он голос Белорыбицы. – Делайте закладки. Ксерокс в вашем распоряжении. Присоединяйтесь к нам…
У нее он и ночевал. И постарался в грязь лицом не ударить. Ушел от нее рано, оставив на тумбочке сто долларов в знак признательности.
Судья был воплощением законности и беспристрастности.
– Есть у защиты вопросы к свидетелю?
– Нет, ваша честь.
Прокурор хмурился.
Этот московский адвокат ведет себя, по меньшей мере, странно. Не подготовил ни одного свидетеля защиты. В третий раз отказывается от перекрестного допроса. Он что, решил сдаться без боя?..
– Прошу пригласить свидетеля господина Вайнэ, – произнес прокурор.
Это был тот самый следователь, чью докладную Кузнецов обнаружил в уголовном деле.
– Расскажите суду, – бодро начал прокурор, – как господин Ручкин вел себя во время допросов?
– Не господин, а товарищ! – выкрикнул со своего места Ручкин.
– Вел себя безобразно, – заговорил свидетель-следователь. – Плевался, обозвал меня недоделанным и пособником сионизма. Нашу многострадальную республику назвал поганой.
Присяжные переглянулись. Судья насупился. Прокурор победно покрутил ус, кинул взгляд на представителей прессы. Те заклацали фотоаппаратами.
– Господин Вайнэ, – продолжал прокурор, – вы вели следствие по его прежнему уголовному делу. В чем обвинялся господин-товарищ Ручкин?
– В нанесении легких телесных повреждений гостю из дружественной Латвии. В организации несанкционированных митингов, на которых звучали призывы к свержению законно избранной власти. Суд признал его виновным.
– У меня больше нет вопросов.
– У защиты? – спросил судья.
– Есть.
Кузнецов встал. Не спеша пошелестел бумагами. Зал притих.
– Господин Вайнэ, когда Федор Ручкин нелестно
