чем волнительно. То есть не рядом, конечно, а перед ним – на кушетке.
– Если честно, то особенно ничем.
– Хорошо, тогда зачем вы пришли?
– Видите ли, я собралась покончить с собой. Вот и пришла, ну, знаете… просто чтобы кто-то…
– …чтобы кто-то вас поддержал?
– Именно.
Он улыбается, словно мы болтаем о пустяках. Не знаю, может, психологов специально учат сохранять спокойствие в любых ситуациях, но ясно, что этот – настоящий профи. Удачно я к нему зашла. Гляжу на него и думаю, что не лечить меня надо, а вздрючить хорошенько. И сразу все пройдет.
– Давно вы задумались о самоубийстве?
– Наверное, я всю жизнь вынашивала эту мысль. Но недавно мне было нечто вроде откровения.
– Что вы подразумеваете под откровением?
– Нет, не пугайтесь, я не говорила с Пресвятой Девой, у меня не было галлюцинаций, просто что-то в голове перещелкнуло. Я стала свидетелем одного события, не буду вдаваться в детали, скажу только, что получила хорошую встряску, и с тех пор мне гораздо легче. Как будто я наконец выход нашла.
– Ну, я вижу, сомнений у вас нет. Когда вы намерены перейти к действию?
– Я еще не назначила точную дату, но рождественские праздники вполне подошли бы.
– Вам так ненавистно Рождество?
– Я всегда была одна. У меня нет ни мужа, ни детей, ни сестер, ни братьев, мама умерла четыре года назад, и вот уже несколько недель со мной нет папы. Я устала от одиночества. Так что Рождество – не самый любимый мой праздник, да.
– Вы работаете?
– Да, юристом в одной фирме.
– Хорошо. Вам это нравится?
– Не знаю. Никогда не задавалась таким вопросом.
– Но вы можете сказать, что работа хоть как-то стимулирует вас?
– Она довольно рутинная, техническая, но в целом – да. Скажем так, она мне подходит.
– У вас есть друзья, коллеги?
– Друзья есть, хоть и немного. Но они мне советуют собаку завести, вы представляете? Они просто не понимают. Никто не понимает вообще. Я хочу умереть, вот и все.
– Мы все умрем рано или поздно.
До чего же он сексуально склоняет голову набок! У него уже пробивается седина, но ему идет. Несправедливо: он примерно моих лет, и то, что старит меня, его делает еще более соблазнительным. В его морщинках море обаяния, в моих – лишь тоска. Его седые волосы подчеркивают синеву глаз, мои отросшие корни выдают возраст. У него мускулы, у меня анемия. Мужчиной я была бы сейчас в самом соку. Но вот беда – я всего лишь женщина.
– Конечно, умрем, но я хочу сама выбрать, когда и как. Вот это меня и привлекает в самоубийстве: я решаю сама. Боюсь, я не так уж много решений приняла в жизни и хочу, по крайней мере, распорядиться своей смертью. Пусть это абсурдная мысль, но она меня согревает.
– Что ж, тогда,
