как договорились, – сказала она на прощание и заговорщически подмигнула. Это ее подмигивание мне почему-то ужасно не понравилось, и опять вернулись сомнения на ее счет. А еще я подумала, что Бородин и Никитин тоже вполне могут быть задействованы в преступлении, раз уж она так за них ухватилась.
Как только тетя Саша ушла, я бросилась звонить мужу. Мобильный не отвечал, домашний тоже. По рабочему ответила секретарша. Она мне сказала, что Валерий Витальевич улетел по делам фирмы в Египет. Два дня назад.
Больше всего меня поразило, что улетел он именно в Египет – в этом было нечто безнадежно абсурдное. Египет, Египет – мурашки по коже, как, почему в Египет? Я, наверное, сошла с ума. Я вчера ему звонила около двенадцати дня, и он обещал приехать – часа через два. И приехал, вошел в квартиру – я слышала вскрик, – а тут говорят, Египет.
Хорошо, я готова согласиться с теорией тети Саши: вчерашние события имели место быть в реальности только наполовину, до того момента, как меня оглушили, все остальное – плод больного воображения. Но с Египтом я не согласна, категорически не согласна!
А может, я не так услышала, он улетел в какую-нибудь другую страну? Перезвонить, уточнить? Нет, нет, я ясно услышала: в Египет.
Как же мне теперь со всем этим быть? Как жить дальше? Теперь ни в чем нельзя быть уверенной. Ни в чем, ни в чем! Даже в самых простых, обыденных вещах. Возможно, если я сейчас выгляну в окно, там окажется вовсе не наш двор, а какой-нибудь горный ландшафт. А если в этот раз не окажется, все равно не исключено, что он возникнет завтра.
«Он» улетел в Египет. А «она» повесилась. Повесилась, а потом сорвалась с веревки и ушла прочь. Ушла прочь, ушла в ночь. Скажите на милость, зачем в таком случае было вешаться? Вешаться на моих глазах? Умышленно на моих глазах? Сводить суть своей смерти к тому, чтобы это произошло именно на моих глазах?
Египет. Черно-желтый Египет. Страна зверобогов. Шеол. Как мог он уехать в Египет? Что ему там делать? Секретарша сказала, по делам фирмы. Бред какой-то! Фирма занимается продажей офисной мебели. Не мебель же он поехал туда продавать! И как быть с тем, что вчера в двенадцать?… Ни о каком Египте вчера речи не шло.
Я сидела на полу, держала телефон на коленях и никак не могла прийти в себя. Может быть, зря отказалась от услуг тети Саши?
К услугам ее не поздно прибегнуть никогда, услужливый она человек. Только что-то очень уж услужливый. Да притом с такими козырями в рукаве, как Бородин, милицейский майор, и частный сыщик Никитин.
Я сама постараюсь во всем разобраться, пусть даже в ванной моей вдруг обнаружится морской пляж, а на кухне гончарный цех. Я сама пройду по мосту своей абсурдной жизни – абсурдной старости, – может быть, выйду на другой берег, а может быть, и нет.
Я отставила телефон в сторону, поднялась, огляделась вокруг: с чего начать разбираться? С цветов, разбросанных по полу? Они уже успели подвянуть. Пять белых несвежих гвоздик. Поставлю их снова в вазу.
С цветами в одной руке и вазой в другой я отправилась в ванную. Неплохо было бы и мне освежиться, но это потом, потом. Полотенце и халат
