злости я перевернула разделочную доску, и она полетела на пол вместе с тарелкой. Остатки супа расплескались веером брызг. Как он меня раздражал! «Молчи, женщина! К ноге, женщина! Лежать, сидеть, стоять!» Он с человеком разговаривал, а не животное дрессировал. Что за паранойя на счёт убийства? Клялся, что ничего наркотического не принимает, а сам бредил наяву.
– Я пойду с тобой, – прошипела я. – Ты не в курсе, а я знаю, кто мог приехать. Мордовороты Шульгина. Начальника службы безопасности моего отца. Они тупые, злые и предпочитают бить, а не разговаривать. Увидят тебя – решат, что ты меня в плену держишь. Тебе почки опустят, пока будешь рассказывать, что я в избе и со мной всё в порядке. Не такой благодарности я хотела для человека, спасшего мне жизнь. Лучше пусть мордовороты увидят меня издалека.
– Нет, – упёрся рогами Изга. – Ты останешься здесь.
Ох, как же с ним тяжело! Не шаман, а баран. Ладно, я предупреждала. Хочет получить по морде? Пусть идет.
– Иди, – сказала я и легла обратно на подушку.
***
Ирина отвернулась и обиделась. Изга чувствовал, как упрямство сжималось в ней тугой пружиной. Сделает назло. Обязательно оденется и побежит следом, едва за шаманом закроется дверь. Он ещё не понимал её до конца, но мгновенные порывы уже мог разгадать. Капризный ребенок, не желающий слышать слово «нет». Богатая, избалованная, дерзкая. Чувство собственного превосходства застилало глаза, искажая картину мира. У таких людей он напоминал высоченную гору, где им и только им принадлежала вершина. Ирина всерьёз считала, что ей всё позволено, а остальные должны подстраиваться под её ожидания. И других вариантов просто нет. Царь горы скорее умрет, чем уступит свои позиции. Жаль, что таких «царей» было слишком много. Даже в тайгу от них сбежать не удалось. Изга устал. Снял тулуп с гвоздя, оделся и вышел.
За порогом было пусто. Гостям не полагалось беспокоить шамана во время камлания. Деревенские не ходили в избу ни под каким предлогом. Они звонили в дом и долго стояли на пороге. Ждали. Трель звонка, благодаря дополнительному проводу, раздавалась одновременно в двух жилищах. Считалось, что если шаман не разговаривает с духами, то он услышит звон и придёт. А если прямо сейчас происходит ритуал или Изга совершает обряд, то звонить всё равно бесполезно. Сквозь транс шаман не различал других звуков, кроме голоса бубна и горлового пения. «Пушкой не разбудишь», как говорили в народе. Но деревенские упрямо стояли под дверью. Час, два, три, сколько придётся. Дорога дальняя и долгая. Лучше подождать, чем ехать ещё раз.
Но это деревенские, а незваные гости должны были уже двери с петель снимать и дом обыскивать. Изга смотрел на единственную дорожку шагов и прислушивался. Тихо. Очень тихо. Проклятье.
Оружия у него нет. Даже охотничьего карабина. Продал, когда с деньгами было туго. С голыми руками в атаку идти? Вышел из избы весь такой герой «Я сам разберусь!» и что? Да хоть десять тысяч вариантов перебери, что делать, не угадаешь. Нужно дойти до дома и посмотреть. Так тихо, как звучал мир вокруг.
Жаль,
