история)Гондола за гондолой подплывали к мраморным ступеням, высаживая на них свой драгоценный груз. Прибывающие гости смешивались с шумной блестящей толпой, заполнившей величественные залы дворца графа Адлона. Рыцари и придворные дамы, эльфы и пажи, монахи и цветочницы кружились в веселом танце. В воздухе разносились звонкие голоса и звучные мелодии. Маскарад должен был удаться на славу.
– Ваше высочество, не видели ли вы леди Виолу? – осведомился галантный трубадур у королевы эльфов, которая плыла по залу, опираясь на его руку.
– Да, видела. Она просто невероятно мила, но при этом так печальна! И платье выбрала очень удачно, поскольку уже через неделю выходит замуж за графа Антонио, которого ненавидит всей душой.
– Клянусь честью, я ему завидую. А вот и он сам, вырядился как жених, если не считать черной маски. Когда все это закончится, мы узнаем, как он относится к прелестной красавице, чье сердце ему не удается завоевать, хоть ее суровый отец и вручил ему руку своей дочери, – ответствовал трубадур.
– Говорят, леди Виола любит молодого художника-англичанина, который души в ней не чает, но старый граф не желает и слышать о нем, – заметила королева эльфов, когда и они закружились в танце.
Когда веселье было в самом разгаре, появился священник и, увлекши молодую пару в альков, занавешенный пурпурным бархатом, знаком велел им преклонить колени. Танцы разом прекратились, и в зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь плеском воды в фонтане да шорохом листвы апельсиновых деревьев, спящих в лунном свете. Граф Адлон провозгласил:
– Дамы и господа, простите мне невольное лукавство, благодаря которому я смог собрать вас здесь, дабы вы засвидетельствовали брак моей дочери. Отче, можете начинать.
Взгляды присутствующих устремились на новобрачных, и по залу прокатился изумленный шепоток, поскольку ни жених, ни невеста не сняли масок. Присутствующими овладели любопытство и удивление, но уважение к правилам приличия заставило их воздержаться от замечаний, пока священный обряд не свершится. Лишь затем взволнованные зрители обступили графа Адлона, требуя объяснений.
– Я бы с радостью вам их предоставил, если бы они у меня были. Увы, мне известно лишь, что таково пожелание моей скромной Виолы, и я вынужден был ей уступить. Но теперь, дети мои, положим конец представлению. Снимите маски и примите мое благословение.
Однако новобрачные и не подумали преклонить перед ним колени, а тон, которым молодой жених ответил графу Адлону, поразил всех присутствующих. Маска упала, открыв взорам благородное лицо Фердинанда Деверо, влюбленного художника; к его груди, на которой теперь сверкала звезда английского графа, прижималась очаровательная Виола, лучившаяся счастьем и красотой.
– Милорд, вы с презрением отвергли мои притязания на руку и сердце вашей дочери, а ведь я ношу имя ничуть не менее благородное, чем граф Антонио, и состоянием обладаю не меньшим. Более того, даже ваши амбиции не позволят вам отказать графу Деверо и де Вере, ведь свое старинное родовое имя и огромные богатства он отдает взамен на руку и сердце этой прекрасной леди, которая отныне стала его законной супругой.
Граф Адлон застыл,
