сорок семь человек: семь членов экипажа и сорок пассажиров…»
– Что ж они так хреново самолёты делают, что они всё время падают? – вырвалось у Соболева.
– Они всё так хреново делают, – не поворачиваясь, ответил Серёга, – и самолёты, и ракеты. А уж как машины делают, вообще непонятно.
– Кирилл, – голос Леночки стал недовольным, – ну ты идёшь?
– Иду я, иду.
Соболев отвел взгляд от экрана телевизора. Он вдруг поймал себя на мысли, что его совсем не печалит участь этих людей. Вернее, он, конечно, волнуется, что в самолётах летать становится все опаснее и страшнее. И ему неприятна мысль, что среди погибших могут оказаться знакомые или родственники. Но вот ужаса от вида разбросанных в какой-то лесополосе обломков он не испытывает. Но ведь это ненормально?! Погибло сорок семь человек. Таких же, как он. Сорок семь Соболевых…
В кабинете у начальства было прохладно. Недавно назначенный молодой босс не скупился ради собственного комфорта. Не прошло и трёх месяцев, как он въехал в новый кабинет и сразу же взялся за обустройство. Всю старую мебель, пусть ещё и советскую, но хорошую, он поменял на современную и дорогую. Правда, был здесь и плюс: все старые столы и стулья были переданы мастерам и прочему персоналу. Здесь мебель тоже была советская, но куда более потрёпанная. А кожаное кресло директора нагло забрал себе диспетчер Рома. Впрочем, если ты работаешь целыми днями за диспетчерским пультом, вставая со стула разве что в туалет, начнешь заморачиваться по таким мелочам.
– Привет, герой. – Валерий Игоревич был в хорошем расположении духа. – Мне уже передали, что ты ребёнка спас.
– Есть такое, Валерий Игоревич, – кивнул Соболев, – надеюсь, кто-то ответит за то, что предоставил мне такую возможность. Я бы сам наградил, только это вряд ли оценят.
– Ну-ну, брось. – Валерий Игоревич сверкнул своей белоснежной улыбкой. – Бардака везде хватает. Но зато у меня будет повод выписать тебе премию и даже благодарность.
– Можно только премию, – вяло улыбнулся Соболев.
– Это ты просто недооцениваешь благодарности. Эти бумажки – словно ступеньки лестницы. Карьерной. Ведут наверх.
– Да мне и тут неплохо, – пожал плечами Соболев.
Он ещё не решил для себя, как относиться к новому начальству. С одной стороны, новый босс Соболеву не нравился. Не из-за каких-то личных качеств, а чисто из внешней диспозиции. Уж очень тот отличался от работяг, которые сутки напролёт мотались по городу в защитных костюмах, каждый день рискуя своей жизнью. Прошлый начальник сам был когда-то триггером, поэтому его уважали. Все знали, что если тот отдает какой-то приказ, то он полностью понимает, как рискует мастер на объекте. А чего ждать от этого хлыща – непонятно. Пока он только занимается какими-то внешними атрибутами своего офиса, мотается по семинарам в столицу и участвует в различных форумах, свалив все административные заботы на старшего мастера.
Соболев понимал, что такое субординация. Но вот даже сейчас было настолько очевидно, что между двумя мужчинами, почти ровесниками, лежит
