потому, что ты расплатился за двоих.
– И что?
– А то, – не скрывая раздражения, набычился Бен Амоц, – что, поскольку ты сейчас заплатил за двоих, в Израиле, когда мы пойдем куда-нибудь пожрать, платить будет моя очередь, а это наверняка будет дороже, и я выйду фраер.
– Да бу-удет тебе, – благодушно протянул Данкнер, – один раз ты больше заплатишь, другой я, ну наберется за десять лет разница в триста шекелей, есть из-за чего огород городить…
– Есть, нет, – упорствовал Бен Амоц, – а сегодня я вышел фраер.
– Послушай, – полюбопытствовал Данкнер, – а чего ты так боишься быть фраером?
Очевидно не ожидавший такого вопроса Бен Амоц (как правило, быстрый на реакцию и острый на язык) помедлил с ответом, а потом, пробормотав:
– Я должен подумать… – перевел разговор на другую тему.
Прошло несколько лет. Известие о неизлечимой болезни Дан Бен Амоц принял мужественно, а когда понял, что дело подходит к концу, устроил пир на весь мир: созвал приятелей и подруг, и все, изрядно надравшись, говорили прочувствованные слова на манер неизвестного им любимого нашего фильма «Не горюй», но, повторяем, ни Бен Амоц, ни вся эта публика с фильмом знакомы не были, и оттого все происходившее было вполне первозданно и аутентично. Когда через несколько дней в квартире Данкнера раздался звонок из тель-авивского госпиталя «Тель хашомер», Данкнер приготовился услышать ожидаемую весть о смерти Бен Амоца, но, супротив ожиданий, выяснилось, что тот еще жив и, более того, просит Данкнера срочно приехать. В неподвижном, обвитом трубками инфузий усохшем теле с трудом угадал Данкнер своего любимого друга. Потрясенный, он тихо стоял в дверях палаты, как вдруг рука приподнялась, и костлявый палец сделал знак подойти поближе. Данкнер приблизился к кровати и наклонился. Пересохшие губы умирающего шевельнулись:
– У меня нету…
– Чего у тебя нету? – спросил Данкнер.
– Ответа…
– Ответа на что?
– Ответа… – с трудом выдохнул умирающий, – ответа… почему… я так боюсь быть… фраером…
Через сорок минут знаменитый писатель, король богемы и символ израильской культуры Дан Бен Амоц скончался.
Но что же все-таки объединяет всех этих евреев, таких непохожих и таких разных? Что делает из них израильтян?
Два раза в году звучит сирена. Два раза в году останавливаются на улицах автомобили, замирают пешеходы, и две минуты стоят люди под палящим солнцем или в домах – там, где застал их тоскливый вой.
Два раза в году граждане Израиля отдают честь памяти погибших. В День Катастрофы и героизма европейского еврейства и в День памяти солдат, погибших, защищая страну. Обычай этот, как правило, не соблюдается не только арабскими гражданами (что вряд ли может вызвать удивление), но и многими ультра-ортодоксальными евреями. Причины,
