другой план, я послушаю.
Заблуда только лишь нахмурился. Какое-то время он молчал, а потом признался:
– Плана нет.
– Тогда послушай, что я тебе скажу.
Чем дальше говорил Кудес, тем все больше светлело у Заблуды лицо, а под конец, когда волхв рассказ закончил, на лице у Соловья появилась широкая усмешка. Стал он тогда прежним Соловьем, который дело знает и себя молодцом-удальцом считает.
– А ты меня не подставишь?
– А какой мне смысл это делать, если ты уйдешь в Киев из этих мест, да еще и поможешь нам Мокрешу, Якима, Кощевита и других своих товарищей образумить? И к тому же на тебя подозрение их помощников не падет…
– Это еще как сказать.
– Это, Заблуда, потому, что головой ты не думаешь. Перед тем, как отправишься, всем щедро заплатишь, кто под рукой у тебя ходил. Щедро, но не роскошно. Меру сам назначишь. Скажешь, что жизнь новую решил начать, чтобы все, кого невзначай словом или делом обидел, злым словом не поминали. Ты же певец – один из лучших. Так и пояснишь, что дело певчее к себе тебя зовет.
– Так не поверят.
– Но куны и гривны возьмут…
– Возьмут, и сразу под полу засунут или в мошну положат. Уговаривать не придется.
– И что, мне тебе рассказывать, что люди такого склада больше всего ценят?
– Хитер ты, волхв.
– Я не хитер, просто немного дальше тебя вижу.
– Если дело не выйдет?
– Так надо сделать так, чтобы вышло. Мокреша тоже умен. Он ведь к Нефеду пойдет и все ему доложит. И Нефед словам его внемлет…
– Это ты еще на что намекаешь? – снова нахмурился Соловей и стал слегка губу покусывать.
– А намекаю я на то, что Мокреша скажет Нефеду, что тебя надо в укромном месте подстеречь и освободить от злата и серебра, а потом схватить. Планы Нефеда и Мокреши в отношении тебя сойдутся. Ты им не нужен. Разбойнички тебя подстерегут и ограбят, а вслед за этим дружинники от Нефеда с кем-то из сотников прискачут и тебя скрутят. Говорить, что потом сделают или сам догадаешься?
– Помнут и князю передадут, – буркнул Соловей, затравлено озираясь.
– Как в воду глядишь. Так и будет, если ничего не придумать.
– Тайно уходить надо, – высказал предположение Соловей.
– Ума палата, – усмехнулся Кудес. – Ты полагаешь, что Мокреша, Яким или еще кто-то тебя в Киеве не разыщут и счет не предъявят? Ты думаешь, что тебе Нефед поможет или он займет нейтральную позицию? Ошибаешься. Ты сбежишь, а он на тебя рассчитывает. Ведь ты должен распорядиться, чтобы разбойнички, други твои, родичей стращали, да так, чтобы мало им не показалось, а ты – деру дал. Представляешь, как он будет рад, что ты в кусты спрятался в самый решительный момент.
– Собирать повышенную дань не будет сейчас Нефед. Есть уговор. В Киеве с ним считаются. Два года родичи могут спать спокойно.
– …Но никто не говорил, что за эти два года не нужно родичей подготовить к тому, чтобы дань они давали без помех и не роптали, на все были согласны. Об этом ты
