ее слово пропитано присущей любовью и заботой, – Я беспокоюсь о тебе. Не думаю, что ты сможешь себя простить, если не дай бог с ним что-то случится.
– С ним ничего не случится, – как всегда успокаиваю я.
– Хорошо бы.
Я давно смирился с ролью сына для этой женщины. А как иначе, я же сам это начал, много лет назад. Сидя за рулем своего автомобиля под стенами загородного кладбища, помню, как сразу обратил на нее внимание в то утро. Она выходила из центральных ворот. Казалось не переставая плакать уже долгое время, когда слезы закончились, в итоге оставив бледное безжизненное лицо. Я не видел в ней ничего особенного, никаких знаков кричащих помочь, но все же продолжал наблюдать. Наверное, ее манило отчаянье. Не замечая ничего вокруг, она шла вперед в сторону автострады. Четыре параллельных полосы, по которым в обе стороны на хорошей скорости мчатся машины. Не думаю, что мне показалось, но я отчетливо ощутил, зачем именно она направляется туда. Моя рука тянется к ключу зажигания, завожу мотор и казалось за считанные секунды, машина не достигнув автострады, подрезает ее. Только однажды именно в тот момент я встретил этот взгляд. Словно она осознала возможную неизбежность и весь ужас.
– Добрый день! Я еду в город, – опустив стекло, говорю в окно, – Я могу вас подвести.
– Подвести? – она все еще не до конца вернулась в реальность.
– Да. В это время здесь не часто ходят автобусы, – мило улыбаясь, сочиняю я.
– Спасибо, – наконец в ее зеленые глаза возвращается осмысление.
Открыв дверь, место рядом занимает тогда еще незнакомка. Плавно повернув руль вывожу машину к автостраде. Выехав на загородную дорогу, растворяемся в общем скоростном потоке.
– Можно узнать к кому вы приходили? – решаю выполнить миссию до конца, раз уж решился помочь.
– К сыну, – легко сообщает она, – он погиб месяц назад.
– Мне очень жаль, – мои предположения оказываются верны, тут же решаю успокоить, – мы все кого-то теряем.
– Вы тоже к кому-то приезжали? – смотрят на меня зеленые глаза, жаждущие понимания.
– Нет, – сжав губы, сознаюсь, – если честно я понял, что заблудился. Поэтому решил остановиться, чтобы внимательно рассмотреть местность на навигаторе.
– Тогда это хорошо.
– Почему?
– Знаете, с детства не люблю кладбища, – говорит моя попутчица, – а теперь мне кажется, я живу на нем. Только здесь я могу быть рядом с сыном.
– Возможно, нужно время, – мягко произношу я, – и боль уйдет.
– Боли таковой нет, – неожиданно признается она, – когда солдат в форме сообщил, что Лев погиб в бою, болело все. А теперь лишь пустота.
– Он сам решил служить?
– Да, – продолжает выговариваться Варвара Алексеевна, – даже не знаю почему? У нас в семье нет военных. А тут, он вдруг в двенадцать лет заявляет, что хочет поступать в военное училище. Я растила его одна и в тот момент испытывала такую гордость. Словно передо мной стоит не маленький мальчик, а уже мужчина.
– Думаю,
