в ветровое стекло. Запись возвращения телефона выглядела очень сомнительно. Перемещения мобильника заметны не были, мальчишку, скорее всего, найти получится, но вот будет ли от этого толк? Наверняка в пакете, что зарегистрировал вахтер, окажется какая-то рекламная чепуха, сам мальчишка будет твердить: ничего не знаю, дяденьки, отпустите домой, у меня мамка больная… Толку от моих изысканий получилось не много.
Я развернула «ниссан» в сторону конспиративной квартиры, где мы договорились встретиться с подполковником Огурцовым, и, не тратя времени попусту, поехала туда.
Михаил Николаевич уже был на месте и ждал. Невысокий и крепенький, чуть лысоватый и уверенно-неторопливый, он заварил свежий чай, поставил чистую пепельницу на стол и распечатал небольшую коробочку шоколадных конфет. Эта коробочка, украшенная букетом и мыльными пузырями в виде сердечек, невероятно трогательно смотрелась на обезличенной кухне конспиративной квартиры. Аромат шоколада и чая разогревали затхлый запах нежилого дома. Мы обнялись, Огурцов похлопал меня по спине и сказал:
– Ну давай. Рассказывай. Неторопливо, со всеми подробностями.
Детальное изложение последних событий много времени все же не заняло, я хорошо продумала свой рассказ. Продумала фразы и установки, отсекла наносные впечатления, и уже минут через десять, резко хлопнув ладонью о стол, ставила точку:
– Не понимаю! Не понимаю, Михаил Николаевич, что за чертовщина творится вокруг меня!
– Вокруг тебя? – негромко уточнил подполковник.
– Да! Сегодня, на свежую голову, иного ответа я просто не нахожу. Все происходящее четко бьет в исходную точку – в вашего покорного слугу. – Я ернически, но расстроенно поклонилась. – Сначала похищение Тимофея и дикая просьба, потом отравленная сигарета и мое, прошу заметить, только мое, фиаско. Кстати, – я повернулась, дотянулась до сумочки, повешенной на спинку стула, и вынула из нее стеклянную баночку с надписью «Пюре из моркови и кабачка», – вы анализ мочи на токсины сделать поможете? Вот, – протянула я контрразведчику баночку совсем не с детским пюре, – утренняя.
Подполковник без всякой брезгливости принял анализ и отнес его в прихожую. Вернувшись, пробурчал:
– По уму, Софья, надо бы кровь сдать…
– А! – отмахнулась я. – Мне только знать надо – травили либо нет. – И усмехнулась. – Или предлагаете мужу справку из контрразведки принести?
– Ладно, – кивнул Огурцов, – надеюсь, хватит и мочи. У тебя галлюцинации после сигареты были?
– Нет. Ни снов, ни галлюцинаций. Как в черный колодец провалилась до утра и не выныривала. Хотя ходила, исполняла простейшие функции… вот только разговаривать почти не могла. Мычала.
– Понятно, – протяжно выдохнул подполковник. – Тогда скажу так. Если наркотик действительно такой хитрый был и это наши друзья нарисовались, то результата не дадут никакие анализы. Новейшие препараты расщепляются без следа
