style="font-size:15px;"> – Она самая, – кивнула Маша, давно, но мысленно вернувшая себе девичью фамилию Ложкина.
– Старший оперуполномоченный Алтуфьев, – представился мужчина и показал удостоверение.
– Чему обязана? – негнущимся чужим голосом повторила Маша. – Старший оперуполномоченный…
– Позволите войти? – начиная движение, протискиваясь в квартиру, спросил Алтуфьев.
– Пожалуйста, – посторонилась Марья.
Этого мужика в кожанке она уже видела пять дней назад, когда в качестве понятой присутствовала в соседней квартире при осмотре места происшествия. Тогда же этот господин спрашивал ее и всех – не видали ли чего, товарищи? Не слышали ли выстрела?
– Бубенцов, – оглянувшись, сказал уполномоченный старлею, – обеспечь понятых.
Молодой симпатичный блондин в форменной тужурке кивнул и ушел из поля зрения. Третий из визитеров достал из кармана корочку:
– Следователь прокуратуры Лапин Анатолий Яковлевич.
Мужика звали так же, как и папу. И это неприятно резануло по уху. Марья отошла в глубь коридора и поморщилась.
– Я веду дело об убийстве вашего соседа Станислава Покрышкина, – продолжал тем временем папин тезка. – Где мы можем поговорить, Мария Анатольевна?
– Проходите в комнату, – монотонно проговорила Маша. Она казалась себе насквозь одеревеневшей дубовой марионеткой, а не человеком, из которого, зацепившись за дуло пистолета, на соседний балкон перелетела бессмертная душа. Упала на какое-то вонючее наркоманское тряпье, скопившееся по углам балкона и, умирая, таяла под лучами майского солнца. – Проходите. Только у меня беспорядок.
– Что-то искали, Мария Анатольевна? – испытующе прищурился Алтуфьев, уже разглядывавший разгромленную комнату.
– Да. Важный документ, – бездушно и фальшиво подтвердила деревянная кукла.
– Нашли?
– Нет.
Папин тезка, не смущаясь, протопал по бардаку, раздвинул на письменном столе разбросанные мелочи, достал из папки бумажки и, пристроив их поверх папки, поглядел на хозяйку этого бедлама:
– Паспорт ваш можно, Мария Анатольевна?
– Да. Сейчас.
На негнущихся ногах Мария подошла к вороху документов на столе, одним пальцем расшвыряла верхние корочки и, подцепив паспорт, подвинула его к следователю.
Все – молча.
Застывший в центре комнаты Алтуфьев внимательно разглядывал обернутую в махровые банные одежды хозяйку и задумчиво то растягивал, то присобирал губы.
– Вы не ответили на мой вопрос, – догадалась, какой реакции от нее ждут, Марья. – Почему вы здесь?
Сказать по правде, даже этот простейший вопрос с трудом собрался в форму. Спокойствие оборачивалось убийственным равнодушием, позицией овцы, уже переступившей порог бойни. Если бы не пристальный, изучающий взгляд уполномоченного, Мария вообще упала бы на диван, закрыла лицо ладонями и замерла в ступоре
