и амбразурами – когда-то такие стены служили для защиты от вражеских набегов; за древней кладкой из красного кирпича высились купола главного храма.
Максиму захотелось пройти на территорию монастыря, но ворота оказались заперты.
– Ты куда, Макс? Хочешь местные достопримечательности осмотреть? Да сколько угодно, но не сегодня. Поздно уже. Сделаем так: завтра на природу, послезавтра в монастыри, идет?
– Не хочется в гостиницу. Пойдем в парке прогуляемся.
– Пошли, что с тобой поделаешь, – согласился Ярик, хотя лицо его уже лоснилось от пота.
Максим, напротив, выглядел свежим, как будто не он только что отыграл концерт, вложив в него все силы и душу. Он лишь слегка побледнел, отчего контрастнее стали его яркие глаза и жесткие каштановые волосы, мыском торчащие над высоким лбом.
Мужчины пошли по слабоосвещенным аллеям; парк был запущен и оттого особенно прекрасен – в нем все благоухало, из заросшей чащи неслись серебряные соловьиные трели.
– Господи, благодать-то какая! – вырвалось у Максима.
Он присел на деревянную скамейку, откинул голову на изгиб спинки и закрыл глаза. Ярослав сел рядом, с неудовольствием поглядывая на товарища. Шедшие позади Павел и двое охранников расположились на соседней скамье.
Прошло десять минут. Ярик томился, сопел, поминутно вытирал потное лицо платком. Пока он размышлял, стоит ли окликнуть Максима и нарушить его душевное уединение, перед сидящими внезапно возник худой человек довольно странного вида. Он словно выплыл из вечерней тьмы в круг света тусклого фонаря.
Глаза его исступленно горели, остатки седых волосы были всклокочены, иссохшими пальцами он теребил лацканы поношенного пиджака и что-то бормотал себе под нос, неотрывно глядя на Максима.
– Слышь, папаша, а ну проходи, чего встал? – незамедлительно подступил к нему Павел.
Незнакомец попятился, испуганно выглядывая из-за широкого плеча Павла, дрожащей рукой заполз в карман мятого пиджака и извлек клочок бумаги.
– Мне бы передать… – прошелестел он и весь затрясся. – Господину Смирнову… записку… я ничего… только записку…
– Дайте, – властно протянул руку Павел, но незнакомец судорожным движением заложил руку за спину.
Максим, потревоженный звуками голосов, вскинул голову и на секунду опешил. Он узнал того самого старика из зрительного зала. И вновь поразил его лихорадочный блеск глаз; в них светилась безмолвная мольба о помощи.
– Погоди, Паша, – поднялся Максим со скамьи. – Дай мне поговорить с этим человеком.
Павел быстрым движением ощупал подозреваемого сверху донизу и отступил в сторону.
– Мне надо увидеться с вами наедине, – быстро зашептал незнакомец Максиму в лицо. – Я все вам объясню… вы один можете спасти меня… больше никто… помогите, заклинаю вас!.. – Он вдруг схватил музыканта за руки и сжал
