Только до обеда! И я вернусь! Нянька, падла, не пришла! А мне на работу! Юля! Пожалуйста!
Восьмимесячный малыш обладал чудесной наружностью – пушистая челка, круглые глаза с загнутыми ресницами, розовые губки, которые он то оттопыривал, то вытягивал трубочкой, то использовал для волшебной процедуры – спуска на подбородок литра слюней. Сегодня он маскировался под ангела, был тих и умиротворен. Словно обещал: «Пусть пару дней назад, Юля, между мной, тобой и молочной бутылочкой много чего произошло – забудь! Сегодня все будет классно!»
Надо сказать, ни в обед, ни в сиесту, ни в восемь вечера милая соседка детеныша не забрала. Она нарисовалась в полночь и держала в одной руке зеленую бутыль шампанского, в другой – бордовую с золотом коробку дорогого французского коньяка.
Да уж, весьма кстати.
К этому моменту Мишутка сладко дрых на животе у Никиты, пропевшего монстру сто пятнадцать арий из Россини, а я сосредоточенно полировала на кухне штык-нож, намереваясь всадить его в сердце беспутной мамаши…
Стоит ли говорить, подкидывать мне ребенка быстро вошло у Евы в привычку! Я превратилась в аварийную няньку, так как все до одной бебиситтер сбегали от Евы стремительнее, чем бегут в Лондон олигархи, заметив косой взгляд президента…
С февраля по май я по крайней мере пятнадцать раз отказала Нонне, жаждавшей испить со мной кофе, покататься на роликах или поиграть в бильярд. (Да, мы и на роликах катаемся, две старые клячи. Не отказывать же себе в земных удовольствиях только из-за того, что мне уже за тридцать, а Нонне – за сорок и блестящие легинсы подруги, обтягивающие ее рубенсовские ляжки, вызывают ступор у более юных роллеров).
Из этих пятнадцати отказов как минимум двенадцать были на совести Евы.
– Извини, Нонночка, – обламывала я подругу по телефону в начале марта. – Сегодня никак. Мне детеныша подкинули. Сейчас буду выгуливать. Поедем на коляске в сквер.
– Ах нет, никак не могу, – стонала я в трубку через неделю. – У нас сегодня прививка. Потащимся в поликлинику.
– Прости, прости! – покаянно гнусавила я в середине апреля. – Увы, не выберусь. Мишутка температурит. Сбиваю нурофеном.
– Мать, ты в своем репертуаре, – заявила бизнес-леди, когда я попыталась в очередной раз убить ее отказом. – Ждите во дворе – ты и твой подкидыш. Сейчас заеду.
Нонна приехала на «лендкрузере» и отвезла себя, меня, Мишутку и коляску в лес. Там было чудесно! По широкой аллее мы углубились в лесной массив, это создавало иллюзию удаленности от задымленного мегаполиса. Городской шум растворился за высокими соснами. Березы и осины, еще не отогревшиеся после зимы, вздрагивали голыми черными ветками. По краям песчаной аллеи виднелись тут и там маленькие островки нерастаявшего снега. Неужели он так и пролежит до самого мая?
– Тебе надо научиться водить, – с назиданием сказала подруга. – Тогда ты с комфортом сможешь выгуливать чужих детей. Не во дворе, пропитанном выхлопными газами, а на природе.
– Да уж, – буркнула я. – А машину где
