плыл в стеклянном «стакане» над царством Дмитрия Александровича и поражался масштабу. Это, конечно, не «АNДА», но амбиций у Сажина не поубавилось.
Президент «БуЗы» его ждал. Это Алексей понял по счастливому лицу секретарши, когда он назвал свое имя. Дмитрий Александрович не изменил своим привычкам: девица была гренадерского роста, под стать Самому, и красавица.
– Проходите, – сказала девушка со сладкой улыбкой, глядя на Леонидова сверху вниз с высоты своих каблуков, и открыла заветную дверь в кабинет президента.
По пути сюда Леонидов отметил несколько блокпостов. Его беспрепятственно пропустили лишь потому, что Сажин его ждал и дал зеленый свет. Любому другому проникнуть сюда было невозможно. «БуЗа», похоже, находилась на осадном положении, несмотря на то, что числилась общественной организацией.
Сажин встретил его широкой улыбкой:
– Решился, значит? – спросил он, протянув Алексею огромную руку, твердую, как камень.
Леонидов понял, что Дмитрий Александрович много тренируется, его спарринг-партнер, он же зять, намного моложе и подвижнее. Все это напрягало. За каким чертом президенту общественной организации рисковать своим здоровьем, когда ему, президенту, полтинник? Сиди, блюди свое портретное лицо, бумажки важные подписывай, с банками договаривайся. Кой черт ты лезешь на ринг? Кому и что доказываешь?
– Жду ваших предложений, мой генерал, – сказал Алексей и шутливо отдал честь.
– Пойдем-ка выйдем.
Сажин кивнул на почти незаметную стеклянную дверь, которая была у него за спиной.
– Покурить предлагаешь? Так я давно уже бросил, а ты вроде и не начинал.
– Не мешало бы воздухом подышать.
Они вышли на балкон, и Алексей увидел слева узкую железную лестницу. Сажин стал подниматься первым. Его широкая спина маячила впереди, как белый флаг, хотя мирными переговорами и не пахло. Алексей поежился от ветра и двинулся следом. Вскоре они оказались на крыше. Здесь было шумно: рядом не смолкала огромная стройка. Почти на уровне их глаз плавно двигались ажурные стрелы подъемных кранов, щерила редкие, но неубиваемые зубы арматура, зияли широко открытые рты незастекленных окон. Сажин подошел к парапету и с улыбкой посмотрел вниз. Все, что он видел, ему нравилось. Стройка – это жизнь, беспрерывное движение. Герои не терпят пустоты и покоя.
Дмитрий Александрович был одет в любимый белоснежный свитер, не в деловой костюм. Светло-голубые джинсы с натяжкой могли бы считаться белыми. Все, похоже, вернулось на круги своя, в те далекие времена, когда любимая жена не отвечала Сажину взаимностью и он всеми силами старался привлечь ее внимание.
Но Дарьи Витальевны не было сейчас в Москве. Алексей понял, что белое – это вызов. У него самого порог страха был хоть и высоко, но не на уровне потолка, и к парапету Алексей подошел с опаской. С крыши открывался шикарный вид. Было красиво и жутко. Строящаяся Москва не располагала к романтике,
