коммунистический источник свидетельствует: «Дня три город (София. – Ред.) глухо волновался. Не было сведений о нем (Стамболийском. – Ред.). Наконец, стало известно, что «он» был настигнут при попытке бежать за границу совместно с русским эсером, белогвардейцем Лебедевым, и убит» (выделено автором публикации). Судя по всему, той же участи подвергся и Лебедев[405].
Якобы тогда, в том числе и в восставшем Плевненском округе, погибли тысячи повстанцев[406].
В свою очередь, видный представитель болгарских коммунистов В. Коларов пишет о косвенном участии в этих событиях белогвардейцев: «Несмотря на то, что их (врангелевцев. – Ред.) военная организация была внутренне разложена, а их масса – деморализована, непримиримые монархисты (русские. – Ред.), однако, во время переворота 9 июня, были на стороне заговорщиков.
Они особенно отличились своими жестокостями и издевательствами над той частью белоэмиграции, которая, раскаявшись, была готова вернуться на свою родину. Специальная миссия врангелевцев заключалась в том, чтобы расправиться под покровительством болгарского правительства над «большевизированными русскими».
Памятными остаются их насилия и убийства, которые привели к отъезду из Болгарии миссии Советского Красного Креста…»[407] (по заявлениям белогвардейцев, под его «личиной» действовали чекисты).
Однако сами белоэмигранты свое участие в данных событиях отрицают. По их данным, накануне переворота болгарские офицеры приглашали своих русских братьев разобраться «с красной угрозой» вместе. Те, несмотря на большое желание отомстить коммунистам за свои страдания, не стали в этом участвовать, помня о приказе Врангеля не вмешиваться во внутреннюю жизнь Болгарии, чтобы в случае неудачи не осложнять и без того тяжелое положение эмигрантов и не давать повода говорить, что белогвардейцы пытаются захватить в ней власть.
Например, из Орхания писали: «Несмотря на полную нашу непричастность к случившемуся, есть сведения, что нас все же в некоторых кругах считают соучастниками и, если последует контрпереворот, особенно с участием коммунистической партии, то чувство самосохранения, вероятно, заставит и нас выступить, даже если бы мы этого не хотели».
В свою очередь, из Горно-Паничерова доносили: «Мы везде руководствовались ранее бывшим приказом Главнокомандующего (о невмешательстве чинов Русской армии в жизнь приютивших их стран. – Ред.). Во многих местах большевики обвиняют русских в участии в перевороте, что, к сожалению, не лишено иногда оснований (выдено автором публикации. – Ред.); но со стороны чинов армии этого замечено не было».
Из Пловдива сообщают: «В первые дни переворота были приглашения со стороны отдельных болгарских офицеров и нам взяться за оружие для поддержания нового правительства, но мы на это отвечали, что это их чисто внутренние дела и что русским не следует вмешиваться».
В Бургасе на аналогичное
Александри Л.Н. Год ужасов белого террора в Болгарии. Б.д. С.15.
Там же.
Коларов В. В стране виселиц. М., 1925. С.89.
