кротости агитацией, направленной к свержению Советской власти. Крестный ход, назначенный на 17 февраля, направлен против власти рабоче-крестьянского правительства». Обращение далее призывало население города не поддаваться на провокации, соблюдать спокойствие и выдержку. Для поддержания порядка в городе и уезде были выделены небольшие воинские отряды, в которых предварительно прошли митинги и собрания. Общее собрание солдат 211-го полка постановило: «Никакого участия в крестном ходе, устраиваемом буржуазией и попами, не принимать, и 211-й полк заявляет, что он твердо стоит на страже интересов трудящихся». На случай вооруженных выступлений контрреволюции городской комитет партии образовал чрезвычайный штаб, которому были подчинены воинские части. Штаб возглавили большевики П.Д. Будкин и Д.И. Гарновский. Несмотря на имевшие место во время крестного хода провокационные призывы, участники шествия мирно разошлись по домам.
Опасаясь, что ситуация выйдет из-под контроля, 3 марта 1918 года Ярославский губисполком обращается в исполнительный комитет Ярославского Совета об объявлении губернии на военном положении. «Управление губернией должно быть передано Губернскому Военно-Революционному Комитету; ему же подчиняются все вооруженные силы в губернии. При этом все общественные учреждения и заведения с 11 часов вечера до 6 часов утра прекращают работу, а на аналогичное время прекращается движение по улицам без особых пропусков местных советов воспрещается, то есть вводится “комендантский час”». Самым важным в этом обращении был призыв к «беспощадной борьбе вплоть до расстрелов с погромной агитацией, спекуляцией и контрреволюцией». Также планировалось запретить проведение без особого разрешения любых собраний, митингов и сборищ. Положение было отменено только в последних числах апреля. Впрочем, это вовсе не значило, что обстановка в городе нормализовалась. 31 марта 1918 года «Известия советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов города Ярославля и Ярославской губернии» № 56 публикуют приказ ярославского комиссара Красной гвардии и губернского комиссара гражданской милиции, в котором среди прочего сообщалось: «Принимая во внимание замыслы кучки несознательных железнодорожников относительно разоружения красногвардейцев, истинных поборников свободы и революции, я, губернский комиссар гражданской милиции и красной гвардии, категорически заявляю: всякий, кто бы ни был, если позволит напасть на рабочую красную гвардию, не имея мандата от Совета, есть контрреволюционер, и по отношению к нападающему будут приняты самые суровые меры наказания по законам военного времени». Как видим, действия против Красной гвардии были готовы предпринять уже не пресловутые черносотенцы, а железнодорожные рабочие.
О радикализации настроений и желании применить вооруженную силу можно прочитать в сохранившихся дневниках потомка старинного дворянского рода, поручика кавказской горной артиллерии Александра
