ли, он был в спортивном костюме из белого хлопка, и его ноги были обнажены до колен, но когда он пролетел мимо меня в лунном свете, я увидел нечто, похожее на огромное пятно крови на его одежде, и, связав это с остальным, я чуть не сошла с ума. Вскоре после этого я вспомнила, что значком уездного клуба является крылатая сандалия Меркурия, выполненная блестящей алой вышивкой. Мне тогда именно эта красная вышивка и показалась кровью… Кровью моего дяди… И я бежала, и бежала, и бежала, пока не вернулась сюда к дому, не взлетела по крытому проходу и не ворвалась в Круглый дом. Дядя сидел, как и раньше. Но он не окликнул меня на этот раз… не упрекнул меня за беспокойство; не сделал ни одного движения, не издал ни единого звука. И когда я подошла к нему… Не знаю, почему я так поступила. Он был мертв, как камень мертв! Его лицо и горло были разорваны, как будто какое-то разъяренное животное растерзало его, и на его одежде были странные желтые пятна… Вот и все, мистер Хэдленд… Я не знаю, что я делала и куда пошла, с того момента, как вылетела, визжа, из лаборатории, и пока я не пришла в себя и не оказалась в этой комнате с дорогой, доброй миссис Армройд, которая наклонилась ко мне и сделала все, что в ее силах, чтобы успокоить и утешить меня.
– Все так и есть, дорогая, ты не должна больше волноваться. Это слишком много для бедной женщины, чтобы выдержать… – вклинилась в беседу миссис Арм-ройд, наклонясь над диваном и мягко разглаживая волосы девушки. – Лучше ей немного успокоиться, не так ли, месье?
– Да, так будет лучше, мадам, – ответил Клик, отметив, как мягко ее рука легла и как изящно она провела ею по мягким волосам и по белому лбу мисс Ренфрю.
– Без сомнения, основную часть того, что еще мне нужно знать, вы расскажете сами…
– С удовольствием, мсье.
– …но пока, – продолжил Клик, заканчивая прерванное предложение, – все еще остается вопрос, который нужно задать и на который может ответить только сама мисс Ренфрю. Поскольку он носит личный и сугубо интимный характер, мадам, не смею ли я просить… – он красноречиво пожал плечами, посмотрел на нее в манере ее соотечественников и оставил остаток предложения недосказанным.
«Мадам» посмотрела на него и грациозно взмахнула руками.
– Конечно, мсье, – сказала она с очаровательной грацией. – Cela m’est egal[4], – и отошла с шагом, удивительно легким и удивительно грациозным для дамы такого веса и столь щедрых размеров.
– Мисс Ренфрю, – позвал Клик, понизив голос и глядя ей прямо в глаза, как только миссис Армройд оставила их. – Мисс Ренфрю, скажите мне, пожалуйста: есть ли у вас какие-либо подозрения относительно личности или целей человека, который убил вашего дядю?
– Ни малейших, мистер Хэдленд. Конечно, вначале мои мысли сразу обратились к сэру Ральфу Дрогеру, но теперь я вижу, как это абсурдно думать, что такие люди, как он…
– Я даже не намекал на сэра Ральфа Дрогера – вставил Клик. – А ведь еще двое имеют такой же сильный мотив, если не более сильный. Вы, конечно,
Мне все равно
