но держится на расстоянии, стараясь не смотреть в сторону Йена.
– Спасибо, Мак. Уходите, я выйду сам через пару минут, мне нужно ещё немного времени, – Ноэл поджигает сигарету, удерживая её между пальцев, и смотрит, как медленно тлеет кончик. Борется с желанием сделать глубокую затяжку.
Йен корчится от боли, сжимает губы, чтобы не закричать. И предпринимает наверняка самую глупую попытку спасти себя и упасть ещё ниже.
– Может, мы ещё договоримся? У меня есть связи, есть люди.
– Не чеши мне, Йен, нихуя у тебя нет. Кроме жены и сына, – в глазах Ноэла пролегает слишком болезненная тень, он тоже когда-то знал, что такое семья. – Я не стану их трогать – есть принципы, в отличие от тебя.
– Уж не думаешь ли ты, что я скажу тебе «спасибо»? Или что поверю в это?
– Мне плевать. Я доведу дело до конца и всё, – Ноэл встаёт, делает наконец затяжку и кидает сигарету в Йена. По тому мгновенно расползаются языки пламени, окрашивая фигуру в красно-оранжево-жёлтые оттенки. Йен бьётся в агонии, пытается отползти от ненавистной лужи, от погребального огня, от Ноэла. Но всё бессмысленно, мольбы о помощи быстро сходят на нет, Йен захлёбывается от крика и жара, от которого плавится и лопается кожа, оголяя мясо и кости.
Ноэл встаёт с места, ощущая запах паленого мяса и сожжённых волос. Вдыхает его до одури. И его не тошнит ни от него, ни от того, что творится перед ним. Наслаждается зрелищем ещё с минуту, упрямо смотря и запоминая выражение лица виноватого. А потом Ноэл просто разворачивается и идёт на выход, минуя три трупа с пулевыми ранениями в голове и груди. Выходит в предрассветный час из церкви, ещё слыша крики Йена. Крики, которые не будут преследовать его до конца дней. Это всего лишь смерть – пусть жестокая и неизбежная.
Спускаясь по лестнице, Ноэл срывает с себя воротничок священника и откидывает в сторону. Подаёт знак своим людям, чтобы они поджигали церковь с разных сторон. На душе пусто. Нет даже облегчения. Для него это просто работа, установление границ и наказание за их нарушение. Однажды все свои тылы Ноэл потерял, сейчас он не доверяет никому. Люди за ним идут, потому что он не ведает страха. Неужели им всегда нужен был безумец, которому по плечу показать грани своей фантазии?
Ноэл подходит к мотоциклу, садится на него, заводит мотор, не оглядываясь на церковь, где всё ещё кричит человек. Или так всего лишь кажется, потому что крик записался на подкорку и повторяется, повторяется, как лучшая мелодия на свете? Всего секунду держит ногу на земле, затем срывается с места, уезжая от прошлого всё дальше и дальше. Надеясь, что оно больше никогда не подберётся к нему достаточно близко. Или ему придётся снова стереть все дороги и построить новые.
***
Остановившись у бара «Удав Стэна», Ноэл замирает, переводит дыхание и только потом снимает шлем. Идёт ко входу, с каждым шагом становится чуть легче, а с каждым визитом – намного проще. У бара столпились небольшие компашки: кто-то курит, кто-то вызывает такси или нетрезвой походкой собирается дойти до дома. Его
