мастер по дереву в городе, клялся, что сделал всего одно. Но городские врать горазды, это в их природе.
– Тебе знакомы городские улицы?
– Я многие истоптал.
– Почему же ты вернулся?
– Откуда тебе знать, что я покинул деревню ради города, а не город ради деревни?
Ответить я не мог.
– Где ты видел такое кресло? – спросил он.
– В своем доме.
Он кивнул и засмеялся.
– Кровь все равно выказывает себя по-кровному, даже если разделена песком, – сказал он и хлопнул меня по плечу.
– Принеси мне кровавую пальмовую водку и табак, – крикнул он одной из своих жен.
Племя это называло себя и свое селение Ку. Когда-то они властвовали по обе стороны реки. Потом вражеское племя, Гангатом, стало больше и сильнее, к нему еще многие присоединились, и Ку вытеснили на ту сторону реки, где солнце садилось. Мужчины Ку мастерски владели луками и стрелами, со знанием дела водили скот на свежие пастбища, знали толк в молоке и поспать умели. Женщины были мастерицами рвать траву для крыш, со знанием дела обмазывали стены глиной или коровьим навозом, устраивали загоны для коз и детишек, что гонялись за козами, умели ходить по воду, мыть вымя, доить скотину, кормить детей, варить суп, мыть колебасы[11] и сбивать масло. Мужчины отправлялись на близлежащие поля сеять и убирать урожай. Копали в воде. Я едва не упал в одну из выкопанных ям, глубокую до того, что слышно было, как на дне шебуршат старые Дьяволы, громадные, как деревья. Луносветлый малый рассказал мне, что скоро собирать урожай сорго, вот женщины и явились на поля с корзинами, чтоб относить зерно. Однажды я увидел, как в деревню вернулись девять мужчин, высокие, одни сияющие от новой раскраски красной охрой, а другие от масла ши – они выглядели новоиспеченными воинами.
– Кто эти мужчины? – спросил я человека, что считал себя моим дядей.
– Это новички. Сначала они были мальчиками, потом отправились на ритуал становления мужчинами, чтобы умереть как мальчики и вновь родиться мужчинами, – сказал тот.
– Это не то, чему меня отец учил, – сказал я.
Вечером они пели, танцевали и боролись, и опять пели, надевали маски хемба[12], что походили на морды шимпанзе, но Кава пояснил: это чтобы можно было поговорить с умершими предками, ставшими духами в деревьях. Они пели в масках хемба, силясь снять проклятие многих лун неудачной охоты. Барабан под порывы ветра отбивал смешливый ритм. Бам-бам-бам, лака-лака-лака.
Селение, пробудившись, потянулось к новому запаху, а тот был повсюду. Новоиспеченные мужчины и новые женщины зрели на прорыв. Я следил за ними из дома человека, кому предстояло стать мне дядей, а он меж тем следил за своими женами, почесывая пузо.
– Мне один сказал, что отведет меня на ритуал становления мужчиной, – сказал я.
– Обещал тебе сводить на Зареба? Под чьей командой?
– Под
Сделанные из дерева, коры и кожи маски, изображающие человеческие или обезьяньи лица (как правило, искаженные) в стиле, характерном для проживающего в Западной Африке народа
