бы, ясно, куда я должен был стремиться. Должен, да не обязан. Несмотря на тоску, я привыкал к своей новой жизни и делал это очень быстро. Мне нравилось наблюдать из смотрового окошка за тем, как подо мной медленно проплывают леса, разрушенные города, заполненные разбитой боевой техникой равнины и просто пустыри с мёртвой выжженной шесть десятков лет назад землёй. Мне начало нравиться перед сном раскачивать гамак. К не отличающейся особым вкусом и разнообразием еде я привык, не говоря уже о том, что у меня появилась чёткая цель – выплатить долг и сматывать удочки.
Хотя, вероятно, дело именно в этом. Что я имел раньше? Почти всё! Что я имел сейчас? Долг, размеры которого с трудом себе представлял, да чужие шмотки, одолженные до того момента, когда я смогу купить новые. Прекрасная однокомнатная квартира, которую я снимал, превратилась в гамак, подвешенный рядом с оружейной стойкой на складе. Благодаря подработке, которую мне подкинули друзья отца, я мог почти еженедельно ходить по кабакам и не нуждался в деньгах. Сейчас у меня в кармане три сигареты, а на ужин будет еда немногим лучшей той, которую у нас подают в муниципальных больницах.
Что меня ждало впереди? Кто его знает. Вероятней всего, быстрая смерть. Но я впервые почувствовал настоящий вкус жизни. Радость от того, что вообще-то всё ещё жив.
Я долго об этом думал (а времени подумать у меня была прорва) и понял – мне это даже нравится. Да я даже уже начал размышлять о том, чтобы остаться с командой и после выплаты долга. Если она вообще произойдёт. Жизнь на дирижабле была такой же размеренной и безопасной, как и на Земле, но чувство опасности придавало даже этой скуке пряный оттенок. О том, что мне, скорее всего, придётся платить за свою жизнь чужими, я старался не думать. Что будет, то будет.
И… я не был до конца уверен, но… Кажется, мне начала нравиться Орайя. Не уверен, потому что практически её не видел. Наяву, по крайней мере. Во время наших столкновений в коридоре она обычно отворачивалась и спешила уйти, в кухне вообще появлялась только для того, чтобы забрать свою порцию в каюту.
Но во сне Орайя приходила ко мне часто. Иногда я валялся на жёсткой кровати, не в силах пошевелиться, а она с грустным видом сидела рядом, на раскладном стуле. Это продолжалось довольно долго, меня начинала мучить жестокая головная боль. В конце концов, зеленоглазая вставала, подходила ко мне и клала прохладную ладонь мой лоб, и боль постепенно унималась. Орайя улыбалась мне и медленно таяла в воздухе.
Иногда мне снилось стрельбище. Я стрелял по неясным фигурам, зная, что одна из них – Орайя. Я судорожно выискивал её среди этих фигур, пытался найти хоть в одной знакомые черты, но не мог. Я пытался остановиться, но тело меня не слушалось, и я продолжал стрелять. Прицел захватывал очередную цель, палец нажимал на спусковой крючок, фигура падала, а мои глаза уже искали новую цель.
Но чаще всего мы просто сидели рядом, спина к спине, и смотрели на чёрное, лишённое звёзд и луны, небо. Лишь красные пятна время от
