настежь. Стрижи носятся перед окнами. За ними полным ходом – жизнь. Я дома одна. Потом приходит мама… Вся слишком взволнованная. Вдруг она садится и берет меня к себе на колени. Смотрит прямо в глаза. У меня сердце сжалось. Потом гладит меня по волосам, лицу и приговаривает: «Если меня не будет, будешь по мне скучать?» Я молчу, вытаращив глаза. Потом спрашиваю: «Ты уезжаешь куда-нибудь?» Она продолжает смотреть на меня не своими какими-то, большими глазами и продолжает: «Кто тебя будет так еще любить, как я? Кто будет ласкать, гладить? Кто будет так любить?..» И расплакалась, прижимая меня к себе.
У меня сердце почти остановилось тогда. Я сижу, тоже плачу, ничего не могу понять. Так просидели мы еще какое-то время. Потом она вдруг быстро встала, собралась и, ничего не сказав, ушла.
Я не знаю, что меня побудило к следующему поступку, но я впервые в своей жизни нереально испугалась! Был такой непередаваемый, непреодолимый детский страх беды, что я тут же в кухне встала на колени и впервые в жизни обратилась к Богу с молитвой (до сих пор ее помню): «Господи, если Ты есть… А Ты – есть! Умоляю, сохрани и спаси мою мамочку… и нас сохрани! Сделай так, чтобы с ней ничего не случилось! Прошу Тебя! Аминь». Стало легче сразу же.
…О том, что случилось дальше, я узнала спустя годы после маминой смерти. В тот день мама, как выяснилось, поехала к своей старшей сестре (нашей тете) – уговорить ее удочерить нас. Она уже приобрела снотворные таблетки и собиралась покончить с жизнью.
Дело в том, что мама очень, просто безумно любила нашего отца! Она готова была смириться с его изменой, только бы не оставлял ее. Она на коленях умоляла его не бросать нас. Но он ее оттолкнул ногой и вышел, матерясь на весь дом; мама – в истерике!.. Я все это видела.
И вот она вернулась домой… Помню, у нас была такая «забава», почти ритуал: нам нравилось, когда мама нас укрывает, целует и желает спокойной ночи. И мы с сестренкой такое проделывали с ней по несколько раз за вечер: пока она укрывает одну, вторая ждет. Потом, когда она шла ко второй, первая опять раскрывалась. Так ей приходилось переходить от одной кровати к другой… В итоге мы уже умирали от смеха, потому что и она втягивалась в нашу «игру» и тоже придумывала разные «штуки»… Да. Она была особенной. Удивительной. НеШной (я в детстве не выговаривала букву ж).
В тот вечер мы легли раньше ее прихода. Но я проснулась и вспомнила о нашем «ритуале». Раскрылась. Она укрыла меня, как обычно. Я сквозь сон услышала, как она очень сильно заплакала… Она выкинула таблетки в окно и прорыдала всю ночь, стоя рядом с нами.
Утро наступило как обычно. С ней.
«Связи»
Даааа… Мечты. Знаете, когда я была маленькой, всегда представляла себя красиво играющей на рояле и свободно говорящей на английском языке…
На первые уроки по английскому языку в пятом классе я не попала из-за болезни. Поэтому, когда пришла в школу, мои одноклассники уже могли читать слова и предложения, тогда как я понятия не имела, что к чему. Читать я научилась только в восьмом классе: нам удачно поменяли учительницу.
