Словно, кроме этого, сексуальной женщине и показать больше нечего! Проще надо быть, двадцать первый век на дворе, а мы все жеманимся, считаем, что стринги дворянкам носить неприлично. Вон у нас на корпоративе в офисе княгиня Белосельская перебрала ликера и плясала в одних трусах на столе под Тимотэ. Только раздевшись догола, женщина может стать самой собой.
Черная маска в ужасе захлебнулась шампанским – на этот раз заглохла уже она. Номер Кшесинской между тем закончился – спев что-то попсово-веселенькое, она собрала внушительный урожай букетов от мужской части посетителей и такое же количество злобных взглядов от женской. Послав и тем и другим воздушный поцелуй, артистка с обворожительной улыбкой удалилась за кулисы, а на эстраду бегом поднялся конферансье.
В гримерке балерина первым делом сбросила надоевшие туфли, с облегчением швырнув их в угол, – честное слово, это не обувь, а пыточное приспособление, испанский сапог. На черта она вообще этим занимается? Проще будет завести богатого любовника из купцов: спать с Кшесинской уже сто лет считается высшим шиком, этим способом еще мудрая бабуля пользовалась. Но хочется видеть свои фотки в глянцевых журналах, а балерины в чистом виде никому не интересны. Желаешь «отпечататься» на обложке таблоида – изволь постоянно удивлять публику своим эпатажем. Пока что результат превосходит ожидания: куча граждан империи на улице просит у нее автограф, толком не зная, кто она такая. Это и есть популярность, на ней люди годами живут. Как сдувшийся остзейский барон Крис фон Кельми – певец, который уже двадцать лет не был в хит-парадах, но зато любая газета охотно напишет, сколько тот съел и выпил на тусовке… Чудовищно хочется курить. Заветный конверт с баблом приносят примерно через двадцать минут после выступления, у нее есть чуток времени. В помещении клуба официально запрещено курить, здоровый образ жизни пропагандирует лично император. Но на то и законы, чтоб их обходить – она слиняет на лестницу, высосет папироску с ментолом и вернется обратно.
Когда Кшесинская вышла к ступенькам, обув тапочки в форме плюшевых зайцев («сменка», чтобы уставшие ноги отдохнули), ее ждал неприятный сюрприз – у перил одиноко жалась личность, одетая в черный костюм с рожками, с пристегнутым поверх плащом, один из многочисленных бесов на этой безвкусной вечеринке. Опять автограф, боже ты мой.
Черная личность скользнула к ней, робко и подобострастно вздрагивая, на ходу доставая из недр костюма блокнотик дрожащей от восторга рукой.
– Простите, – сказал «бес» бархатным голосом. – Можно попросить… ээээ…
Она была готова ткнуть в глаз этой твари папиросой. Покурить спокойно не дадут. Но ничего не поделаешь – она звезда, такова плата за популярность.
– Кому подписать? – обреченно спросила Кшесинская и полезла за ручкой.
Вместо ответа «бес» метнулся к ней за спину. Левой рукой в кожаной перчатке ей намертво зажали рот, а правой грубо сунули в нос мокрый платок. Отчаянно вырываясь,
