и лишь понукания, крики и удары плетью заставили их постепенно перейти на рысь.
Теперь всё зависело только от них – выдержат ли они состязание с лошадьми преследователей или нет.
Боривой вырвался вперёд и, пристально вглядываясь, выбирал направление. Объезжал холмы, избегал крутых склонов, спрямлял путь по тропам, протоптанным дикими владыками степей – рогатыми турами, буйногривыми тарпанами и тонконогими пугливыми сайгаками.
Гунны не отставали. Наоборот, их кони оказались более свежими и выносливыми. Расстояние между беглецами и преследователями постепенно сокращалось.
Видя это, князь Добромир стал просить:
– Оставьте меня! Я не хочу быть обузой для всех!.. Гунны задержатся возле меня на какое-то время – и вы от них оторвётесь! Может, и спасётесь… Оставьте меня!
Боривой взволнованно возразил на ходу:
– Что ты, отче! Как можно? Нет, мы ни за что тебя не оставим! – И вдруг радостно закричал: – Вон впереди теснина! Туда! Мы скроемся в ней! Там, в узких и глубоких расселинах, нам будет легче защищаться. Нападающие не смогут нас окружить!
Он круто повернул к подножию горы, наполовину разрезанной тёмным провалом ущелья.
Ехать стало сразу труднее, так как дорога пошла вверх. Взмыленные, задыхающиеся лошади замедлили бег. В низовье ущелья под копытами зачавкала топкая грязь, зашелестела осока. Над рвом с ржавой стоячей водой нависли ветви кустов – пришлось с трудом продираться сквозь них.
Боривой и Горицвет, пропустив всех, задержались в укрытии из лапчатой лещины. Осторожно выглянули – далеко ли гунны?
Те тоже остановились и озадаченно смотрели на отвесные стены ущелья и зелёную накипь зарослей в нём. Видимо, опасаясь засады.
Горицвет, злорадно усмехаясь, сказал:
– Вы поедете дальше, а я останусь здесь. Клянусь Перуном, хоть одному, а достанется моя стрела!
– Погибнешь!
– Всё может быть… Но кому-то нужно их задержать!
– Я тоже с тобой!
– Нет, Боривой, ты не останешься… Твоё место – во главе отряда. Спасай князя! – И Горицвет ударил плетью коня Боривоя. – Прощай!
Когда Боривой исчез в гуще кустов, молодой воин слез с коня, взял в руки лук и стрелу – выглянул из укрытия. Гунны приближались.
Горицвет ждал. Пусть подъедут ближе! Ближе!.. Чтобы не промахнуться! Чтобы поразить хотя бы одного в сердце!
Они осторожны – у каждого в руках наготове лук с наложенной на него стрелой. Готовы в любой миг ответить выстрелом на выстрел.
Вот уже отчётливо видны их лица – широкие, тёмные, обожжённые солнцем, ветрами и огнями степных костров. Из-под островерхих войлочных колпаков на плечи спадают тонкие косички жёстких чёрных волос. У одного из них, по-видимому старшего, так как остальные почтительно прислушивались к его восклицаниям, щеки и нос покрыты оспинами, а острый взгляд так и рыщет, так и стрижёт, стремясь проникнуть сквозь густую завесу курчавых зарослей.
