ежедневника. – Какая-то бзданутая баба снимает с меня бабки как нечего делать. А я с них не могу, с уродов этих. Почему так?»
Просто Наташа, недосчитавшись тысячи, связала рот узелком, но ничего не сказала, с покорным вздохом убрала деньги в сумку. Она уже наболтала себе из запасов Максима Т. Ермакова поллитровую кружку растворимого кофе, в которой ложка клокала с деревянным звуком и плавали комья как будто коричневой краски; теперь оставалось только ждать, когда она все это выпьет.
Просто Наташа никуда не спешила. Недовольство ее заполняло крошечную кухню и заставляло моргать слабосильную лампу в мучнистом плафоне. Казалось, квартирная хозяйка подсасывает электричество для продолжения скандала и просто так не уйдет.
– Дверь отмоете как следует. Чтобы никакой суки мне на моих дверях не было. Бензинчиком! – проговорила она наконец. – Есть у вас машина, вот бензинчиком и ототрете.
– Я же заплатил за ущерб, вам теперь и мыть, – парировал Максим Т. Ермаков и тут же пожалел, что не сдержался.
– Мне?! Да как вам не совестно! – Просто Наташа вся пошла пятнами того характерного ядовито-розового цвета, который был ей присущ от природы и по возможности воспроизводился в одежде. – Предлагать такое женщине старше вас по возрасту! Мне, значит, маму мою лежачую кормить с ложки, стирать за ней и еще дверь за вами мыть? Я вам серьезно говорю, я вас предупредила: если не желаете себе неприятностей, ведите себя как человек. У нас с вами договор составлен, там сведения, и мне отлично известно, где вы работаете. Я могу на вашу фирму жалобу написать. Посмотрим, как это понравится вашему начальству.
Максим Т. Ермаков знал, что не понравится очень. Отправить телегу «в фирму» было примерно то же самое, что в прежние времена нажаловаться в партком. Склочную бумажку могли отправить в урну, а могли изучить и усмотреть в бытовом поведении сотрудника попрание корпоративных ценностей и ущерб имиджу компании. Впрочем, Максим Т. Ермаков был теперь на особом положении. Он теперь расхаживал по офису, будто привидение по родовому замку, и коллеги, избегая смотреть ему в глаза, словно видели у него во лбу запекшуюся дырку от выстрела. Казалось, все они каким-то образом догадались, что голова Максима Т. Ермакова пребывает в ином, чем у нормальных граждан, агрегатном состоянии. Из-за этого Максим Т. Ермаков чувствовал себя флаконом, у которого не завинчена крышка: толкни – и все разольется. Его халтурный креатив ко всенародному празднику св. Валентина – шоколадное сердце, пронзенное стрелой, чем-то напоминающей рыбий скелет, – был принят на сегодняшнем совещании не глядя, никто не вылез с неприятными умными мыслями, все сделали вид, что никакого Максима Т. Ермакова не существует.
– Пишите кляузу, мне не жалко, – хладнокровно заявил Максим Т. Ермаков Просто Наташе. – Охота вам время терять.
– Ну вы и бессовестный! – возмутилась Просто Наташа. – Ладно, давайте разбираться. Я имею право знать, что происходит!
– А что?
– Как это что, как это что? – зачастила Просто Наташа,
