в том, что помогали ему осуществлять похищение жертв. Это верно?
– Да, – отвечаю я. – Но меня оправдали.
– Несомненно, оправдали! – В голосе его звучит заученное одобрение. – Но после этого вы ударились в бега, много раз сменив свое имя и место проживания. Почему, если вы были невиновны?
У меня возникает предчувствие, и оно мне не нравится. Что-то не так. Я чувствую, что это не будет то спокойное интервью, которое мне обещали.
– Я действительно невиновна. Однако ежедневно мне и моим детям поступали угрозы. Нас преследовали через Интернет, грозили насилием, в том числе и сексуальным, а также смертью. Я делала все необходимое, чтобы защитить свою семью.
Я не упоминаю о том, что Мэлвин тоже продолжал выслеживать нас. Посылать письма. Эту банку с гадюками я не желаю открывать.
– Вы не обращались в полицию?
– Полиция всегда неохотно заводит дела по поводу анонимных угроз, и сталкерам это хорошо известно. Я предпочла действовать так, чтобы обеспечить своим детям безопасность.
– Понятно. Но зачем постоянно переезжать?
– Потому что интернет-тролли хорошо умеют действовать сообща, если им нужно найти человека и снова начать травить его. Для многих из них это игра. Вначале я этого не осознавала, но травля, открытая на меня, была очень хорошо организована. И остается такой, я уверена.
– Тогда почему вы пришли сюда, пойдя на такой риск?
Делаю паузу. Я хочу сказать так, чтобы до них дошло.
– Потому что это происходит каждый день. Не только со знаменитостями или людьми, которые, подобно мне, привлекли широкое внимание. Это происходит и с обычными людьми. Даже с детьми. А наши законы и наши правоохранительные органы не приспособлены к тому, чтобы иметь дело с такими проблемами. Но я здесь не для того, чтобы спасать мир, – только моих детей.
– От кого именно?
– От дезинформации, – отвечаю я. – Подобная ложь остается в умах людей и вызывает еще больше негодования, еще больше травли. Поэтому я хочу рассказать свою историю. – Даже необходимость произнести эти слова вызывает у меня внутреннюю дрожь. Я слишком много времени провела в бегах. И во многом это – одна из самых трудных вещей, какие я делала: добровольно стать… уязвимой.
– Предоставляю вам слово, – говорит Хауи. – За этим мы вас и пригласили.
И я рассказываю. Рассказываю о том, как вышла замуж, о первых годах жизни с Мэлвином, когда я понятия не имела, что те требования, которые он предъявлял ко мне в том доме, в нашей спальне, были какими угодно, только не нормальными. Я была слишком молодой, слишком «тепличной», чтобы понять это. Мне говорили, что нужно быть милой, быть уступчивой, быть такой, какой меня хочет видеть мой муж. А когда родились дети, стало уже поздно прислушиваться к инстинктам. Я была слишком напугана, чтобы увидеть правду.
До тех пор, пока правда, приняв облик пьяного водителя, не
