прохожий, обгоняя меня, словно случайно задел плечом. Его сжатая в кулак ладонь на мгновение раскрылась, и я увидел в ней клок моей собственной свалявшейся и опаленной бороды. Вот вам и пароль!
И я пошел за этим человеком. Не оставлять же на поругание то, что долгое время согревало мою грудь и удивляло аборигенов Леденца, не имевших на лице никакой растительности. Со спины мой проводник выглядел сущим мозгляком, да еще и прихрамывал немного. Таких в секретные агенты не берут. А впрочем, откуда мне знать местные обычаи и правила. Может, колченогость здесь знак высшей доблести, как, например, у древних инков безобразно растянутые мочки ушей – знак благородного происхождения.
Шагов через двести мы поравнялись с какими-то руинами, внешне напоминавшими все другие дома на этой улице, но выглядевшими на тысячу лет старше. Вокруг было безлюдно, и я решил, что наступил подходящий момент для знакомства. Быстро догнав проводника, я просто взял его поперек туловища и внес под сумрачные, изъеденные временем своды. Он не сопротивлялся и даже ничем не выразил своего удивления. Есдинственно, чего я был удостоен, так это взгляда – долгого и внимательного, но лишенного чрезмерного любопытства, а тем более приязни. Ничего даже отдаленно напоминавшего оружие, деньги или документы у моего приятеля не оказалось, и я безо всяких церемоний подвесил его за шкирку на какую-то торчавшую из стены ржавую железяку. Почему-то я был уверен, что вреда это ему не причинит. Худ-то он был худ, но на удивление жилист, вертляв и цепок, тут меня не обманешь.
Клочки своей бороды я тщательно развеял по ветру. Если кому-нибудь они понадобятся снова, пусть теперь собирают по волоску. Затем, завернувшись в хламиду, позаимствованную у хромого, я пустился наутек – как можно быстрее, как можно скрытней, как можно ближе к людным местам. Нарвавшаяся на голодного волка овца-одиночка обречена; прибившись к стаду, она имеет весьма солидные шансы на спасение. Секретные агенты редко работают без поддержки, и я уходил где ползком, где зигзагами, путая след и выписывая петли – по темным коридорам от подъезда к подъезду, от дома к дому, от квартала к кварталу, через руины, свалки и пустыри. На тот случай, если бы меня стали искать по запаху, я сменил обувь. Выбросил старые, испытанные сапоги и напялил местные дурацкие бахилы, которые до этого хранил за пазухой. Обувь сама по себе не имеет индивидуального запаха. Для этого ей необходимо пропитаться человеческим потом.
Не жалея ни ног, ни времени, я вскоре достиг сравнительно людных районов и двинулся туда, куда направлялось большинство прохожих. Каких-либо признаков погони заметно не было, и я резко сбавил темп. Сейчас мне следовало сосредоточить внимание на всякой всячине, которая и является повседневной жизнью любого города. Если мне суждено задержаться здесь на какое-то время, надо хотя бы поверхностно познакомиться с местным бытом. Да и откушать чего-нибудь заведомо не отравленного вовсе не помешало бы. Мой добровольный пост что-то затянулся. От лупоглазой сырой рыбины, которую я
