найти в себе сил, чтобы посмотреть на вещи рационально.
– Не дури и будь счастлива, – проворчала мама. Ее можно понять, после всех этих лет с папой, который периодически приползает домой на карачках, мой муж казался ей просто идеалом. С ним определенно можно было хоть как-то вдохнуть. И даже потом выдохнуть. Владимир оказался милым, очень терпеливым и неконфликтным мужчиной, молчаливым (здесь Мусякин тоже пошел в него), готовым всегда прийти на помощь. Он хорошо зарабатывал, работая переводчиком с нескольких языков.
Итог такой: мой муж Владимир Тишман – ответственный человек, способный обеспечить свою семью. Он добр, умен, обаятелен, у него чудесные друзья, а вот родственников, напротив, никаких нет. Только где-то в Санкт-Петербурге живет его мать, которую я никогда не видела. Они с ней не слишком дружат. Да что там, они практически вообще не общаются, хотя он регулярно посылает ей деньги. Пару раз я видела квитанции за переводы, но ни разу Володя ничего не сказал о своей матери. Если я спрашивала, говорил, что он уже достаточно взрослый, чтобы общение с родительницей сводилось к пересылке денег, но то, как он это говорил, наводило на мысль, что не все так просто. Что-то там было между ними. Но что именно между ними произошло и почему они совсем как чужие – я не знаю. Прожив с Владимиром больше трех лет, поняла, что, если он сам чего-то не хочет с тобой обсудить, лучше и не лезть в душу. Все равно никакого толку. Владимир всегда был последователен и тверд в своих решениях. Это же тоже плюс? Наверное.
В общем, одни только плюсы. И как я смею даже помыслить о каких-то незначительных минусах? Вот только в определенных областях жизни эти малюсенькие минусы оказались моей самой большой проблемой. Иногда мне казалось, что весь мой мир, столь спокойный и нерушимый, держится только на честном слове, стоит на зыбучих песках, висит на волоске, который может оборваться в любую минуту. Почему мне так казалось? Были ли у меня какие-то основания, чтобы испытывать такие непозволительные чувства? Нет, не было. Почти. Но чувства – разве можно ими хоть как-то управлять?
– Мам, я буду счастлива. Особенно если ты возьмешь Мусякина завтра утром, – схитрила я. – Посидишь с ним пару часиков?
– М-м-м, – замялась мама, но момент для этой просьбы был выбран идеально. Клин сомнений уже был вбит в мамину оборону. И чтобы не упустить преимущества, я добавила:
– Мне надо добежать до управления образования, теперь так сложно устроить ребенка в садик. Чтобы записаться на прием, я стояла в очереди с шести утра! – пояснила я. И пригрозила: – Ты что, не хочешь, чтобы Мусяку взяли в садик?
– Я свое уже отсидела! С тобой, – выкрикнула она.
– Ты говоришь об этом, как о тюремном сроке! А ведь когда-то ты мне обещала, что будешь с внуком сидеть в любой момент! – нанесла я хорошо рассчитанный удар. – Всего пару часов.
– Я все понимаю, – вздохнула она. И, подчиняясь неизбежному, согласилась: – Я посижу.
– Спасибо! –
