и потому выбран был случай.
Фиакр шумно затормозил у парадных ворот меблированных комнат Макарьева, что на Вознесенском проспекте, – места дорогого и пристойного во всех отношениях. Здесь останавливались солидные купцы, прибывающие в столицу по длительным делам или чтобы провести время вдали от семьи. Любили этот пансион и московские гости, а также офицеры чином не ниже майора.
Бородин уже занес ногу для красивого соскока, как вдруг чиновник полиции, и так много себе позволивший, приказал остаться на месте. И хуже того: подобрав вожжи, отправляться домой, чтобы ждать вестей. Звезда бильярда вскипела и фыркнула так натурально, что Буцефал с любопытством поворотил морду. Бросив в лицо нахалу: «Как вам угодно», Нил Нилыч выдал старт с места в карьер, какому позавидовал бы столичный ипподром.
Отряхнув налетевшее облако пыли и настроив положительно-солидный вид, Ванзаров направился к портье. Без лишних запирательств и предъявления полицейской книжечки стало известно, что дама находится у себя в «нумере», но, когда пришла и провела ли сегодняшнюю ночь у себя, сведений нет.
На краткий стук в хорошо отлакированную дверь ответил приятный голос, довольно радостный:
– Да входи же, открыто!
За изгибом бархатного драпри обнаружилась богато обставленная гостиная, посреди которой, взмахнув пышными рукавами в лучах света, словно взбалмошный лебедь, застыла барышня в кружевном халате. Под халатом просвечивал пеньюар. Появление полноватого юнца оказалось сюрпризом. Радостные объятия, распахнутые желанному гостю, превратились в неуклюжий жест сдачи в плен. Ванзаров не очень обрадовался такой картине. Куда больше ему глянулся бы остывший труп, засунутый в шкаф или под диван, или, на худой конец, израненная жертва, стонавшая от потери глаза. Дама, однако же, на жертву нимало не походила, имела вполне цветущий вид и смотрела, хоть и испуганно, в оба глаза, натурально голубых.
Подержим героев в застывшем состоянии, им от этого хуже не будет. Надо сказать, что вид женской красоты еще недавно лишал твердости стальное сердце чиновника полиции. Родион таял, как воск, и поддавался чарам. Излечило печальное происшествие, в котором стальное сердце прошло закалку и обросло двойной броней. Видя теперь какое-нибудь прелестное создание, юный Ванзаров нарочно делался равнодушным. Так что аж мороз по коже пробирал. Но вот сейчас, составляя мгновенный портрет барышни, не мог отделаться от странного чувства, что в совершенно незнакомой даме проглядывают какие-то знакомые черты. И потому стальное сердце предательски дрогнуло. Вот так вот нежданно… Ну да ладно, всякое бывает.
Отогнав призраков, Родион занялся деталями. Барышня была далеко не юна, скорее к тридцати годам. Легкомысленна, но хитровата, взбалмошна, даже истерична, способна на необдуманный поступок, при этом несколько простодушна, характер скорее нетвердый, без сильного волевого начала, быть может, образованна, но поверхностно, никогда не знала тяжелой работы,
