по жизни в домашних тапочках и с намертво налипшими на переносицу розовыми очками. Трезво смотревшая на это избалованное явление Татьяна тоскливо холодела от ужаса, сознавая, что просчиталась в отношении собственных перспектив. Многократно и тщательно продуманный маневр с порчей Колиных средств индивидуальной защиты имел эффект снежка, неосторожно взятого в опасном месте: лавина грядущих событий с угрожающим гулом двинулась на участников любовного треугольника. И уже ничто не могло ее остановить.
Чтобы не нервировать старушку-мать неожиданными последствиями своего нездорового кобелизма, Коля решил утаить от Елены Сергеевны новость об интересном положении своей очередной знакомой. Наобещав Татьяне всякой трогательной чепухи и объяснив, что сообщение о беременности было принято им в штыки по причине шока, а шок случился исключительно на радостях, Николай вознамерился навсегда исчезнуть из жизни сельской наяды. Совесть его не мучила, образы голодных оборванных детей и прочая сентиментальная дрянь не омрачали спокойного сна. Коля был уверен, что хваткая Татьяна найдет способ, как разобраться со своими неприятностями. И он был абсолютно прав, только правда, как часто бывает в жизни, оказалась не совсем такой, какой он представлял.
Коля благополучно забыл о пышнотелой девице с городской окраины и уже выцеливал новую жертву. Тем сильнее был его шок, когда однажды, вернувшись с работы, он столкнулся в собственной прихожей с румяной и довольной жизнью Татьяной.
Таня поняла, что будущий отец и от нее «уехал на Север», и очень расстроилась. Одно дело, когда любимый мужчина совершенно заслуженно бросает соперницу, сделав правильный выбор, и совсем другое, когда этот же возлюбленный снова ударяется в поиски идеала. Татьяна знала, что лучшей жены, чем она, у Коли просто и быть не может, но как объяснить это неразумному мужику, пытающемуся совершить сексуальную революцию на отдельно взятой территории?
Проворочавшись всю ночь в одиночестве и промучившись полдня от избытка планов, штурмовавших ее хорошенькую белокурую головку, словно мухи банку с вареньем, к пяти часам вечера Таня заняла наблюдательный пост у НИИ с непонятным и длинным названием, на благо которого вкалывал ветреный Николенька. Проследив беззаботного героя-любовника до самого дома, в подъезд она заходить побоялась: лучше толкаться в метро среди десятков взмыленных горожан, чем дышать ему в затылок на лестничной клетке. Если уж готовить сюрприз, то по всем правилам, чтобы возлюбленный не успел отбиться от нежданного подарка.
Напротив входа стояла кособокая лавочка, на которой скучала одинокая круглолицая бабулька, украшенная бородавками, точно перезрелый мухомор. Она сурово сдвинула брови и разглядывала незнакомую девицу, жуя дряблыми губами и явно подбирая слова для выступления. Татьяна ее опередила.
– Ой, простите, пожалуйста, – тихим тонким голоском проблеяла она. – Вы этого мужчину, который сейчас прошел, не знаете?
Бабка
