можно было найти, чтобы произвести очную ставку или опознание.
– Ясно, – ответил Яцек. – А вы ее… заарестуете?
– Несомненно, – ответил полицейский пристав. – Вопрос лишь во времени.
– А драгоценности?
– Что драгоценности?
– Драгоценности вы ее заставите вернуть? – с надеждой посмотрел на Щелкалова Яцек.
– Это зависит от того, как скоро мы ее изловим, – ответил пристав. – А в нашем деле, сами понимаете…
– Хотелось бы поскорее, господин пристав, – просящим тоном произнес Яцек Полторацкий.
– Нам тоже… Здесь наши желания вполне совпадают. – Пристав коротко посмотрел на помощника и добавил: – Что ж, приносим вам наши соболезнования по поводу утраты ценностей и спешим заверить вас, господин управляющий, что полиция Варшавы в нашем лице приложит все возможные усилия, дабы изловить мошенницу и заставить ее понести заслуженное наказание. Можете передать это вашему батюшке.
– Вы даже не представляете, как мы на вас надеемся! – с чувством отозвался управляющий.
– Родственников «баронессы фон Гольден», – Щелкалов посмотрел на старика с «бонной» и девочку, – мы забираем с собой, в участок и… с тем разрешите откланяться и принять от нас заверения в совершеннейшем нашем почтении, – слегка приподнял он котелок.
Когда за полицейскими закрылась дверь, Яцек обхватил голову руками. Хотелось плакать и рвать на груди волосы, а голову посыпать пеплом. Да что там пеплом, землей!
Еще от накативших треволнений сильно хотелось выпить.
Яцек прошел в дальнюю комнату и достал из тумбочки стола бутылку с коньяком и высокий бокал. Налил на донышко бокала темно-коричневый напиток, подержал в руке, понюхал… Долил до трети бокала, затем, подумав, налил до половины и одним махом опрокинул содержимое в рот. Проглотил, выдохнул и уставился в одну точку.
На душе было муторно и скверно. Но рвать на груди волосы и посыпать голову пеплом уже не хотелось…
Глава 5
ГРАФ-РЕСПУБЛИКАНЕЦ
Лучшего убежища, нежели у Ванды, трудно было сыскать.
Вечерами, ближе к ночи, певичка уходила на службу и возвращалась только под утро. Затем отсыпалась и весь день до позднего вечера была в распоряжении Артура. Губ она больше не красила, в результате чего выглядела свежее и как-то по-домашнему, что действовало на «графа» успокаивающе и где-то даже возбуждающе.
Два дня пролетели, как несколько часов.
В варшавских газетах, которые покупала Ванда по просьбе Артура, никаких сообщений относительно его розысков не встретилось. Очевидно, полиция решила обойтись собственными силами, не привлекая внимания общественности к его персоне. Это настораживало, но и внушало некоторую надежду на возможность успешного пересечения границы. Нужно было либо раздобыть подходящие документы, либо найти нужного человечка, который сумел бы организовать переход границы. Когда в газетах появится объявление о его розыске с описанием его примет,
