Ведь это так развращает нравы молодежи!
– Совершенно с вами согласен, – одобрительно кивал плешивой головой Победоносцев, с удовольствием глядя на собеседницу. – Только, прошу прощения, азартные карточные игры нами уже запрещены. Правда, во многих домах все же играют, – развел он руками.
– Я думаю, игра, скажем, в подкидного дурака не так уж и страшна… Или раскладывание пасьянса. – Ольга немного помолчала, словно обдумывала новую мысль. – Ведь надо же чем-то заниматься нашим милым старушкам по вечерам.
– И опять я с вами совершенно согласен, – охотно поддакнул ей Константин Петрович, уже очарованный хозяйкой столь гостеприимного и приятного дома. – Мы ведем борьбу только с азартными играми, которые уже принесли и продолжают приносить только вред, а зачастую и горе. Ведь проигрываются огромные деньги, родовые имения и, простите меня, даже… жены.
– Жены? – удивилась Ольга.
– Именно так, – подтвердил Победоносцев. – И это уже совершенно никуда не годится!
– Ах, как вы правы, – Ольга проникновенно посмотрела Константину Петровичу в глаза. – Ведь это совершеннейшее падение нравов. Но, – она потупилась, – все мы в чем-то грешны, поэтому осуждать людей я лично не могу. Еще Мирабо говорил, что осуждающий человеческие пороки не любит людей. А я – люблю.
Последняя фраза настолько тронула старика, что он едва не прослезился. До чего же славная женщина! Как же повезло Федору Карловичу!
Уходил Победоносцев от фон Штайнов умиленный и полностью завороженный хозяйкой. И, конечно, принял приглашение посетить их в следующее воскресенье, потому как у Ольги Григорьевны намечался день ангела. А следом за действительным тайным советником стали бывать в особняке на Литейном и просто тайные советники. И члены Государственного совета. И сенаторы. И сам петербургский градоначальник, генерал от кавалерии Николай Васильевич Клейгельс, сделавшийся одним из самых рьяных почитателей Ольги Григорьевны, а впоследствии и ее защитником. Говаривали, что из-за частых посещений дома фон Штайна, а ежели говорить точнее, генеральши фон Штайн, у бесстрашного некогда рубаки и красавца Клейгельса происходили скандалы с супругой, и будто бы она таскала его за поседевшие бакенбарды, доходящие до груди, и рвала их в клочья. Так или иначе, но первая часть плана генеральши фон Штайн была выполнена: весь Петербург знал, какого масштаба люди бывают в особняке на Литейном и почему.
Пора было переходить ко второй части плана…
– У вас инфлюэнца? – не скрывая насмешки, спросила Амалия Шульц, то есть Ольга Григорьевна Штайн, и пытливо посмотрела на Дворжака.
Сейчас, со вспотевшими от нахлынувшего желания ладошками и восставшим, судя по оттопыренному заду, естеством, он был в полной ее власти, и из него запросто можно было вить веревки. Что ж, почему бы не пообещать ему то, что потом можно и не исполнить? Ведь не первый же раз. Мужчинам нужно
