за двоих. По три капли на пятерых…
Молчун наклонил пузырек над вином, отсчитал пятнадцать капель. Тщательно заткнул пузырек, положил в сундучок, закрыл на ключ и поставил на полку. Прикрыл за собой дверь чулана.
Сапог рассматривал поверхность вина – ровно, гладко, будто и не капали туда ничего. И никто не замечает, когда пьет. Они и в воду подливали, и в похлебку, и в вино тонкое с Юга – никто не унюхал. Одно слово – волшебная водичка.
– А ну-ка, – Молчун постучал пальцем по кувшину. – Понюхай, как оно?..
Сапог наклонился, принюхался.
– Как? – спросил Молчун.
– Никак… Вино и вино, сам же знаешь…
– Знаю. А если водичка того? Испортилась. Она у меня уже почти год, а купец сказал, что год с небольшим отрава действует. Потом, особенно на свету, может и того…
– Может, еще попробовать? – осведомился Сапог.
– Ладно, и так сойдет, – махнул рукой Молчун. – Значит, как снова пить попросят, так этот кувшин им и отнесешь.
– Скоро позовут, – усмехнулся Сапог. – Щенок опять «Околицу» тянет, как закончит, бык прослезится и захочет печаль запить.
– Вот и запьет… – задумчиво произнес Молчун.
Что-то он был не в духе… И сам не смог бы сказать, отчего. Тяжесть была во всем теле – усталость, что ли?
Может, бросить все и уехать к теплому, ласковому, как в детстве, морю? Молчун был родом не из этих мест; сам бы он сюда и не поехал, но вначале война, потом голод, потом мор, как полагается, а потом и Серый всадник, который его спас, но потребовал…
И ведь не отпустит. Не разрешит уехать – лучше даже и не спрашивать.
Стукнула задняя дверь, было слышно, как топает ногами Битый, сбивая с сапог снег.
– Снова сыплет, – сообщил Битый, входя на кухню. – Совсем конец света – мороз и снегопад. Хорошо, что хоть ветра нет.
Он посмотрел на кувшин, перевел взгляд на Молчуна:
– Водичку?
Молчун кивнул.
Мальчишка в обеденной перестал петь.
– Сейчас, – прошептал Сапог.
– Выпивку благородным воинам, – шепотом же передразнил Битый.
Но вместо крика на пороге кухни возник тот самый бык, любитель «Околицы».
– А где это вы все? – поинтересовался он с пьяной улыбкой на лице. – Благородные воины умирают от жад… от жажды, а челядь не шевелится? Хозяин! Хозяин!! – надсаживаясь, заорал бугай в самое лицо Молчуну. – Твои слуги не умеют прислуживать благородным воинам… У господ витязей сохнут глотки, а они… Ты их уволь, хозяин! Выгони прямо сейчас на мороз, пусть знают, что…
Бугай задумчиво посмотрел на свою ладонь. Его лицо вдруг стало печальным.
– Вот этой рукой… – проговорил бугай. – Вот этой самой рукой… Хочешь, я вот этой самой рукой их уволю. Ты мне нравишься, хозяин… А они – нет.
– Где ты там? – на кухню ввалился одноглазый урод со шрамом через все лицо. – Ты куда сбежал?
Он
