наблюдателем чужого счастья?» – горько размышлял капитан Крокс.
В который раз пират задумался, почему судьбе было угодно, чтобы он встретил Василису уже после того, как стал киборгом? За что она сыграла с ним такую жестокую шутку? Впрочем, счастливчик Крокс должен был еще благодарить свою судьбу. Если бы не та злополучная, многократно проклинаемая вспышка лазера, испепелившая его тело, он давно умер бы от старости или болезни, и его тело в узкой снарядообразной капсуле, вылетев из пушки, отправилось бы блуждать меж звезд.
Это чудо, что робот-хирург Асклепий решился на уникальную операцию, никогда не проводившуюся в истории медицины ни до, ни после этого. Кстати, своим спасением капитан был обязан Грохотуну. У робота-хирурга в программе было строгое запрещение на подобные операции, связанные с помещением мозга человека в киборгизированные корпуса, – но верный Грохотун, видя, что капитан умирает, а хирург бездействует, так встряхнул Асклепия, что тот заискрил и это запрещение стерлось с его процессора вместе с законами робототехники.
Хирург схватился за скальпель, и после нескольких часов сложнейшей операции капитан приобрел тело одного из боевых роботов. Позднее Крокс переменил немало корпусов и испытал многие конструкции, пока его механический корпус не приобрел теперешний вид.
– Как поймаю я сову – оторву ей голову! – вдруг воинственно срифмовал стоявший рядом Грохотун, и Крокс вздрогнул, точно рогатый робот своей дурацкой страшилкой подглядел его мысли.
Лишь мгновение спустя он сообразил, что это всего лишь совпадение, а Грохотун, как обычно, ссорится с попугаем.
Капитан сжал руками виски, отгоняя тяжелые воспоминания, и вновь стал прокладывать курс – занятие, которое он никому больше не доверял. По его расчетам выходило, что, если не разгонять «Странник» до световой скорости, а держаться где-то близко к ее пределам, они доберутся до Оригуса примерно за неделю.
Отдав автопилоту все необходимые распоряжения и заложив в него для перепроверки параметры курса, пират встал и тяжелыми широкими шагами прошелся по рубке.
Попугай и Грохотун, видя, что капитан не в духе, снизили голоса и стали ругаться шепотом.
– Попка – дурак! – шептал рогатый робот.
– От «гения» слышу! – вполголоса парировала хитрая птица.
Тем временем Баюн раздвинул легкие пластиковые створки замораживателя, внутри которого в самовоспроизводящихся контейнерах хранились основные составляющие всякой пищи. На высоком красном баке было объемно оттиснуто «Белки», на втором – «Жиры», на третьем – «Углеводы». Витамины и микроэлементы хранились отдельно.
– Белки – для мышц, углеводы – для движения, жиры – для движения и отложения, – сказал Андрей, передразнивая школьного учителя-голограмму, твердившего это почти на каждом уроке биологии.
– Что это за варево? Нельзя было сделать все красиво? У меня одни надписи отшибают аппетит! – поморщилась Лависса.
В президентском дворце она привыкла
