от меня умеют лучше скрывать свое крамольное тяготение?
– А «Керсон» утверждает, что вы с ним заигрывали…
– Что?! – ошалела я. – Да он сам!..
Я ж вам говорил, – сказал г-н Толмачев. – Он странный тип.
– Более чем, – согласилась я. – Я лишь реагировала на то, как он сам себя ведет. Неформально-значит, неформально. Может, у них такая корпоративная культура. А он, оказывается…
– А он вас, видимо, просто провоцировал, – хмыкнул г-н Толмачев. – Проверял.
– Вот зараза! – процедила я. – Извините. И что теперь?
– Пока ничего, – ответил он. – Как только у нас появится что-нибудь интересное, я вам позвоню. Договорились?
Разговаривал со мной осторожно и ласково, как с тяжелобольной. Поздравил с очередными наступающими праздниками. Видно, еще не оброс профессиональным цинизмом. Сочувствует. И на том спасибо.
Навалилась тоска. Я никому не нужна. Все от меня отказались. Не стоило вообще все затевать. Может, бросить эту затею, пока не поздно?
7 мая, четверг. Вчера провалялась дома весь день. Аж тошнило от отвращения к себе. А вечером ко мне явилась Кэт, вытрясла меня из квартиры и потащила на Невский. А там принялась воспитывать.
– Ага, – саркастически начала Кэт, – первый кураж улегся, и теперь все, жизнь закончилась, и на фиг нам все это надо, да?
При этом она одарила меня презрительным взглядом. И тут я не выдержала.
Я взвилась:
– Знаешь, Кэт, почему народ с такой охотой лезет в оппозицию? Потому что критиковать-не строить. Можно всю жизнь отсиживаться на задворках и гавкать на других. Ты, между прочим, тоже не на первых позициях и тоже вечно сдаешь задним ходом, когда что-то не так, но когда это делаешь ты сама-то это «тактический прием», а когда я-то это слабость и трусость. А в чем, скажи на милость, разница? Да всего лишь в том, что критик всегда у нас ты, и только ты.
У Кэт был вид полного остолбенения. Мелькнула мысль, что сейчас она уйдет и я не увижу ее больше никогда.
Но нет. Кэт переварила сказанное мной и вдруг заявила:
– Тебе ж самой это нравится.
– Что? – удивилась я.
– То, что я периодически рычу на тебя. Ты ж сама не способна честно признаться себе в том, что не права то тут, то там, вот я этим и занимаюсь. Чем ты сейчас-то недовольна?
Блин, она права. Она как бы мое зеркало. С динамиками.
А Кэт тем временем продолжала:
– Чего ты вообще заводишься? Тим же сказал тебе: это стайерская дистанция. Может продлиться бог знает сколько времени, пока найдешь что-нибудь подходящее. Понятно, что если тебе надо кровь из носа перейти на новое место, то можешь схватить первое попавшееся. А потом опять лезть на стенку и вопить, что тебя это все достало и какого черта ты вступила в это дерьмо. Тебе просто надо выработать какую-нибудь систему поиска и решить, сколько времени ты готова от своей жизни отстегнуть на это. Или ты с чем-то не согласна?
– Согласна, – кивнула
