спектакль? Для большей, так сказать, остроты ощущений…
– Эта сволочь нарочно заблокировала дверь! Испугался, гад! – заорал на Болгарова Валера.
К нам подтягивались шокированные люди. Разговор шел на повышенных тонах, и никто из них пока не пытался встрять в него.
– Заблокировал?! – гневно глянул я, еще не понимая всей полноты этого действия.
– Да, с пульта, – жалко кивнул «капитан».
Он был реально напуган и подавлен, значит, нет никакого театрального представления. Да и теледиктор – известный человек, она бы не стала подыгрывать устроителям «трехдневной войны». А если бы и помогла им, то за такие деньги, что эти убытки не смогла бы покрыть выручка от продажи билетов.
– Так разблокируй!
– Не могу! – мотнул головой Болгаров.
– Не может, – подтвердил подошедший «лейтенант» в таком же полевом «пэша» и в портупее с более современной пряжкой, без довоенной звезды. – Дверь блокируется на две недели, и в течение этого времени открыть ее невозможно ни снаружи, ни изнутри.
– Э-э, а у нас через две недели… – жалко протянул мужчина в панаме с пальмами.
Но сам же себя и оборвал, осознав нелепость своих планов на будущее.
– На Гавайях Перл-Харбор, там сейчас Тихоокеанский флот США. Интересно, мы выпустили туда ракету? – подавленно спросил мужчина в тельняшке под охотничьей курткой.
Но ему никто не ответил. Людей сейчас мало интересовало, смогут ли стратегические ядерные силы России нанести сокрушительный удар по Америке. Все сейчас думали о себе и своих родственниках, оставшихся наверху.
Я заметил, как худощавый седовласый мужчина в профессорских очках бережно привлек к себе свою спутницу, миловидную и ухоженную женщину лет сорока. Наверняка это была его жена, и он радовался, что в столь страшный момент находится вместе с ней. Но радости в его глазах не было: видимо, наверху остались их дети. И женщина от сильного волнения была белой как мел.
Напуганный «гаваец» тоже держался за свою девушку, которая стояла, плетьми опустив руки и свесив голову на грудь.
Валера сидел на корточках, спиной опираясь на закрытую дверь. Он рыдал, закрыв лицо ладонями.
Будь я художником, можно было бы мысленно набросать эскиз картины, в которой бы выразилось отчаяние, душевный надрыв и боль попавших в безнадежную ситуацию людей.
Впрочем, ситуация не так уж и безнадежна, как могло показаться. Ядерная война уничтожит сотни миллионов людей, но жизнь все равно продолжится. Мы переждем опасность в надежном убежище, со временем выйдем на поверхность… Но что мы там будем делать? Что, если придется воевать с американскими захватчиками?
– Хорошо, если мы удачно бросили валенок на пульт, – запоздало, но все же отозвался я. – Америку нужно уничтожить, или завтра здесь будут их солдаты.
– А если уничтожить Америку, завтра здесь будут китайцы, – скорбно покачал головой «лейтенант».
Выглядел
