удобнее устроился в кресле и поинтересовался: – Давно здесь?
– Да как сказать… – Томми глотнул коньяка. – Всего шесть часов, но уже второй раз за неделю. И седьмой за месяц. Ухожу в четыре пополудни.
– Открыли регулярный рейс?
– Почти.
– Беженцы? – осведомился после короткой паузы Дорофеев.
И услышал ожидаемое:
– Да.
Джонс был капитаном «Белой Птицы», сверхбольшого пассера транспортной фирмы «Регулярные линии Северного Бисера», и обычно ходил по Ожерелью – гонять его вместительное судно на Заграту не имело коммерческого смысла. Теперь же, судя по всему, ситуация изменилась.
– Прибыль, Базза, проклятая прибыль, – проворчал Джонс после того, как официант доставил Дорофееву выпивку. – Сюда везем всякое дерьмо, а отсюда – перепуганных людей. Стоимость билетов задрали в три раза, но будь я проклят, если пустует хоть одно место.
– Что за «дерьмо»?
– Отребье со всего Герметикона, – не стал скрывать Томми. – Подонки, почуявшие запах наживы… Ты в курсе, что здесь происходит?
Торопиться с ответом Базза не стал. Погладил левую щеку – приятель знал, что этот жест означает задумчивость, – глотнул вина: «Действительно неплохо!», после чего медленно ответил:
– Кто-то говорит, что мятеж. Кто-то – что гражданская война. А на площади горланят клоуны.
– Трудовая партия, – мрачно сообщил Джонс. – Те еще ублюдки.
– Чего хотят?
– Власти.
– Почему их не повесят?
– Потому что Генрих – слабак. – Томми допил коньяк и жестом велел официанту повторить: – Четыре дня назад полицейские разогнали несанкционированный митинг. Пару активистов задержали, еще парочку избили. В принципе, поступили по закону, но трудовики подняли в парламенте вой и требуют принятия Билля о справедливости. Хотят, чтобы полицейских наказывали за применение силы.
– Даже в том случае, если всё сделано по закону? – поднял брови Дорофеев.
– Сейчас в Альбурге говорят не о законе, а о справедливости, – хмыкнул Томми. – Большинство газет поддержали трудовиков и вопят, что король хочет воспользоваться мятежом и разогнать парламент.
– Врут?
– Скорее всего.
– А что король?
– Отправился на юг.
– Значит, все-таки война?
Томми посопел, испытующе глядя на Баззу, после чего осведомился:
– Тебе действительно интересно или у нас нет других тем для разговора?
Дорофеев понимал, что Джонсу не терпится вывалить на приятеля все известные ему факты, однако приличия должны быть соблюдены: ни один уважающий себя цепарь не хочет показаться сплетником. Необходимо подтвердить важность разговора, а потому Базза соорудил на искореженном лице предельно серьезное выражение и веско ответил:
– Дела Помпилио наверняка связаны с местными событиями, и чем лучше я в
