обращения, нежели по имени-отчеству, пока не найти.
Или все-таки царевичем, одним этим давая понять, что все надо начинать заново?..
– А с людом, что у крыльца толпится, как быть? Разогнать? – перебил Зомме мои раздумья.
– Ни в коем случае! – испугался я.
Ох ты ж простая душа! Как у тебя все легко и просто, Мартыныч.
Нам теперь – имей в виду! –
Надо быть с толпой в ладу:
Деспотизм сейчас не в моде,
Демократия в ходу…[6]
Да и репетиция не помешает. Опять же заодно посмотрим, как народ отреагирует на спасение семьи Годуновых – это тоже немаловажно.
– Мы с царевичем к ним выйдем и все поясним, – добавил я.
– А с боярами что? – спросил оставшийся позади нас Зомме.
– Я ж повелел – смерть им! – зло выкрикнул Федор, оборачиваясь к Христиеру.
– В полку Стражи Верных палачей не водится, – напомнил я, остужая его пыл. – А теперь пойдем в твою светлицу, и я тебе обо всем поведаю.
Шли мы через трапезную. Я бы с удовольствием выбрал иной путь, но с женской на мужскую половину терема была только одна дорожка.
Крови там по-прежнему хватало, да и покойники по большей части продолжали лежать на своих местах. Разве что мои ратники успели аккуратно водрузить на обеденный стол тело Квентина – последнего защитника Федора.
Лица шотландца убийцы не задели, и сейчас оно – бледное и чистое, без единого пятнышка крови – представляло разительный контраст с остальным телом, сплошь залитым кровью, и разодранной стрелецкими саблями одеждой.
Рубленых ран видно не было, только колотые, зато в избытке. Считать не стал – тут и глядеть-то больно, – да и какой смысл.
И детям пусть когда-нибудь расскажут
От бед убереженные отцы,
Что, в общем, и у сказок,
Таких счастливых сказок –
Бывают несчастливые концы…[7]
«Чуть погоди, дорогой пиит, – мысленно попросил я его и твердо пообещал: – Всего через несколько часов я рассчитаюсь за каждую из твоих ран», – и повернулся к связанным стрельцам, валявшимся прямо на полу подле ног Сутупова и двух бояр.
Последних все-таки уважили, усадив на откидную лавку в углу.
Я присмотрелся и увидел среди лежащих стрельца, который помог мне сэкономить несколько драгоценных секунд там, у крыльца.
– Как звать? – спросил я его.
– Снегирем кличут, – отозвался он.
Повернувшись к своим ратникам, я распорядился:
– Этого развязать и отпустить.
– Он же со всеми прочими был, – растерялся Самоха.
– Был с ними, а помог мне, – пояснил я. – Исполняй.
В это время Федор вырвал свою руку из моей и метнулся к Голицыну.
Хорошо,
Леонид Филатов. «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца».
Леонид Филатов. «Романтики».
