начальника, и оно, я думаю, образуется, когда мужчина лет двадцать подряд каждый рабочий день надевает пиджак, выглаженную рубашку и повязывает галстук. А сзади стоит жена и шепчет: «Какой ты у меня красивый! С богом, Вася!»
За двадцать лет этот человек так укрепляется в мысли, что Вася красивый и с богом, что тугая лаковая пленка беспредельной самоуверенности забивает в нем все живые дышащие поры души.
У господина Якунина важные, громадные хлопоты. Он аж доставку святого православного огня из Иерусалима в Москву курирует. Это возвышенно и красиво.
А то, что за чай-кофе в «Сапсане», переплатив за билет супротив его реальной стоимости где-то вдвое, пассажир со вздохом отдает деньги и покупает газету на вокзале втридорога, – это мелко и уродливо.
Этого светлыми православными очами, лишенными всяких сомнений в своем славном праве стричь проезжающих, вообще не видно…
Ну, ничего не скажешь – Октябрьская, воистину Октябрьская!
Труп Ленина и сердце Гамбетты
В Москве, в Мавзолее лежит мумия Владимира Ленина, борца за светлое будущее всех трудящихся, и многие считают, что это дикость, варварство, поклонение идолам и типичное азиатское безобразие.
А в центре Парижа, в Пантеоне, у входа в крипту замуровано в изящном сосуде сердце Леона Гамбетты, либерала-политика, провозгласившего республику (70-е годы XIX века), и это считается возвышенным, европейским и прекрасным.
То, что замариновали тело Ленина, – это, значит, плохо. А то, что вырезали сердце и в отдельном сосуде на веки вечные поставили в каменной домине, где ни солнышка тебе, ни птичек, ни креста, – это, значит, хорошо.
Чудны дела твои, Господи! Одно можно сказать твердо: судя по всему, пламенное сердце Гамбетты работает в мистическом плане куда более энергично и плодотворно, чем лишенный мозга еще в 20-х годах труп Ленина. Наверное, именно это сердце так рьяно и бесперебойно гонит французских трудящихся на борьбу за свои права.
Первого мая, в день Труда, я была в Париже и оказалась на Больших бульварах. Я видела своими глазами демонстрацию трудящихся, которую потом в газетах назвали неудачной – на улицы Парижа вышли «всего» 300 000 человек. (Что ж, в конце мая трудящиеся взяли реванш и вышли миллионами – протестуя против повышения пенсионного возраста.) Тяжело было видеть это человеку из России! Пылая жаром сопротивления, массы трудящихся шагали разноцветными колоннами, скандируя лозунги, разбрасывая листовки, влекомые сотнями сплоченных организаций – Левый фронт, Рабочая борьба… Маленькой кучкой застенчиво шла и французская компартия – но ей, конечно, и следовало вести себя как виноватая раскаявшаяся грешница. Впрочем, во Франции есть кому защищать трудящихся без всякой компартии с ее сказочками про чудесное завтра. Никакого завтра – справедливость сейчас и немедленно, вот пафос современных социалистов.
Франция – закоренелая буржуазная республика, и правят ею, как положено, цепные псы
