У природы нет плохой погоды. Эльдар Рязанов

      Исступленно кланялись берёзы,

      парусил всей кроной ржавый дуб.

      Мужичонка, поутру тверёзый,

      разбирал трухлявый черный сруб.

      Три дымка курилось над селеньем.

      Ветер покрутился и утих.

      Вдруг явилось сладкое виденье —

      возле клуба крытый грузовик.

      Надпись на борту «Прием посуды»

      за литровку написал маляр…

      Вот пошли из всех калиток люди,

      мужики и бабы, млад и стар.

      В валенках, в берете на затылке

      и по две авоськи на руке

      пер старик порожние бутылки

      к благодетелям в грузовике.

      Шел верзила с детскою коляской,

      бережно толкал перед собой;

      не дитя, а разные стекляшки

      голосили в ней наперебой.

      Паренек в замызганной ушанке,

      явно не по детской голове,

      как бурлак, волок посуду в санках

      по осенней грязи и ботве.

      Ерзали и звякали бутыли

      у старухи в рваной простыне.

      Где-то петухи заголосили,

      вороны сидели на стерне.

      Тишина надмирная повсюду.

      Иней под подошвами шуршал:

      населенье шло сдавать посуду

      истово, солидно, не спеша.

      Очередь безмолвная стояла.

      Все вращалась хмурая земля.

      А пустая, испитая тара

      возвращалась на круги своя.

      Прошедший год был мною недоволен, —

      чего-то я себе напозволял.

      Теперь я неугоден, недозволен…

      Все говорят, в опалу я попал.

      Прошедший год предал меня забвенью,

      а если проще, предал он меня…

      Но я не предавался огорченью, —

      какие-то интриги и фигня.

      От жизни оттолкнув, меня ломают.

      Не в силах ухватить я новый шанс.

      О мой характер ноги вытирают,

      а всё ж никак не могут взять реванш.

      Тот год ушел… А новый мной доволен,

      я в нимбе весь, взошла моя заря…

      Но ныне болен я, что вседозволен

      и помещен в листки календаря.

      Потрафил, видно, я… Власть в упоенье.

      Меня размножив, предала меня.

      И я тону в повальном одобренье,

      Которое такая же фигня.

      Как время меня нынче обожает!

      Лелеет, холит, мне дает карт-бланш

      и до смерти в объятиях сжимает —

      берет свой задержавшийся реванш.

      По грязи чавкают шаги,

      шуршат о твердый наст подошвы,

      в ручьях я мою сапоги.

      Земля в чащобе – крик о прошлом.

      Тут прошлогодних желтых трав

      торчат поломанные стебли,

      разбросан бурых листьев прах,

      и умирает снег последний.

      Трухлявые сучки везде,

      на лужах ржавые иголки.

      И отражаются в воде

      немые, сумрачные елки.

      Жизнь представляется порой

      какой-то

Скачать книгу