тогдашнего мира в пределах Степного пояса. Но вот, может быть, самый яркий, кажется, даже в чем то совершенно нежданный и загадочный для нас барьер… Мы будем именовать его «монгольским синдромом», и данный синдром явится весьма значимым для археологических построений, в особенности, сопряженных с историей кочевых народов.
«Монгольский синдром» кочевых культур
Итак, в XIII столетии монгольские кочевники стремительно подчиняют почти три четверти Евразийского континента. Их конница сокрушает устои некогда могущественных государств, оставляя за собой дымящиеся руины бесчисленных городов и селищ. Невообразимые, запакованные в бессчетные тюки громады сокровищ влекут в неведомые дали один за другим снаряженные победителями караваны верблюдов…
Но где же эти россыпи шедевров? Куда сгинули эти фантастические богатства?..
Вспомним теперь: ведь мы практически все – и о монгольских завоеваниях, и об этих молниеносных походах, и о «реквизированных» неисчислимых богатствах – знаем лишь из письменных документов. И свидетельств этих множество великое: их сочиняли летописцы от Европы до Китая. И все они – на разных языках – кричат, вопят, либо скороговоркой сообщают по сути об одном и том же; различаются лишь вариации.
Представим теперь нечто – впрочем, в истории вполне вероятное: монгольские нашествия протекают, к примеру, пятью или даже четырьмя тысячами лет ранее, в те времена, когда евразийские культуры не имеют о представления о письменности. Что тогда? Выразимся яснее: если бы у нас в руках не находилась бесконечная масса письменных документов, с их стенаниями и воплями об ужасе монгольских нашествий, – то что в таком случае мы могли бы ведать об этих сотрясавших почти всю Евразию катастрофах? Полагаю, что ничего, и вот по какой причине. Монголы после покорения большей части континента почти ничего после себя не оставили – в смысле археологических источников, разумеется. Обеспечили своих современников руинами и притом в великом множестве. Но ведь руины далеко не всегда могут «говорить», особенно если среди развалин не встречено очевидных и безусловных свидетельств виновников катастрофического разгрома. Однако мы ничего подобного в своих руках не имеем.
Не согласные с отсутствием такого рода источников могут, конечно, укорить автора напоминанием уже не о руинах, но, скажем, о символической столице кочевой монгольской империи Хархорине, сооруженной при наследнике Чингис-хана Угэдее почти в центре Азии (см. рис. 4.4). Увы, строили ее, однако, совсем не монголы, а по существу едва ли не в полном ее масштабе китайцы, равно как их мастера сооружали и те величественные мемориалы враждебным китайцам тюркским вождям, да и многое другое.
И все же: что демонстрирует нам археология? Увы, она упорно «отмалчивается». Монголы ухитрились не оставить для нас на этих бесконечных развалинах царств и городов своих хорошо различимых для археологов «визитных карточек». Но кроме всего, пожалуй, – и это самое основное – в наших руках
