думал. Его блаженство оборвалось негодующим возгласом:
– Всеволод, ты что же делаешь? Тебе нельзя всю ночь не спать!
Женька завозилась в кровати и энергичнее зашмыгала носом.
Потом Сева вел ее за руку в школу, с беспокойством оглядывая маленькую понурую фигурку. Ольга решила, что сегодня Женя в школу пойти может: температуры нет.
В коридоре издательства Бакейкина остановил знакомый:
– Севка, привет! Почему я давно нигде не читал тебя? Ты что, совсем ничего не пишешь?
– Нет, понимаешь, – пробормотал Бакейкин. – Не пишу… Не знаю, о чем писать, совсем нет никаких тем…
И боком, неуклюже, ударившись о косяк, скрылся в своей комнате.
И сразу проснулся.
Катя, подумал он. Только Катя…
Звонок сотового оторвал Николая от важных дел. Он как раз придумывал оригинальный метод, чтобы толкнуть партию матрешек, послушно раздевающихся по первому взгляду клиента. Матрешкин стриптиз занимал Николая всерьез, поскольку сулил немалые барыши.
Но мобилка надрывалась, и Николай нехотя вытащил ее из кармана. И услышал тревожный голос брата.
– Ты чего такой взбаламученный? – рассеянно спросил Николай. – Катька твоя опять дала стране угля и вдругорядь нагрянула?
– Я без нее скучаю! – признался Сева.
– Не! Это не без нее. Это без работы, – объяснил умудренный жизнью Николай. – А вообще человек очень часто совершенно не готов к чувствам, выпадающим на его долю. Усвоил? Займись делом – и жизнь сразу прояснится и просветлеет. И в голове заодно. И в карманах тоже.
– Дело – это что? – взвился Сева. – Это торговля?! И что бы я мог продавать?!
– Да что угодно, – равнодушно обронил Николай. – У тебя все равно ситуация аховая. Извини, у меня тут матре– шечные дела… Я тебе перезвоню позже.
Он не перезвонил, наверное, забыл, а вечером… Вечером в дверь позвонили. Сева открыл и замер. Черная коса и красная юбка…
– Катя… – прошептал он.
– Брат просил… – не поднимая глаз, сказала она свое привычное. – Вот этот пакет… Тебе передать… Ты не бойся, там ничего нет опасного. – Она неуверенно заглянула Севе в лицо. Глаза-костерки… – А он за ним зайдет. Дня через два.
Сева махнул рукой.
– Ты думаешь, я тебе совсем верить перестал? Это неправда! Просто… – Он замолчал.
– Я понимаю… – Катя вновь опустила карие бездонные глаза. – Тебе работать надо, стихи писать… А где твой брат? – И она зорко глянула в глубь квартиры.
– Уехал, – объяснил честный Сева. – А ты не зайдешь? Я тебе телевизор включу, на каждом канале – сериалы… Без конца про любовь… Чаю попьем… У меня конфеты где– то завалялись…
Он видел: Катя колеблется. И хочется ей остаться, ну хотя бы войти, но что-то мешает. И это «что-то» имеет
