ждала, пока проснется набегавшийся ребенок. Тоже дремала. Странная какая-то… Или наркоты насосалась? Все они, как говорил Николай… Многое он говорил правильно, только жил наперекосяк, а оттого его истины истинами не казались.
Сева постоял немного в стороне, помялся… Потом осмелился и сделал несколько шагов к цыганке:
– Вы извините…
Она подняла на него хмурые вопросительные глаза.
– Я ищу одну женщину… Цыганку… Ее Катей зовут… – несмело продолжал Сева.
– Ну и ищи себе! – Цыганка зевнула и вновь опустила острые ресницы, не желая разговаривать дальше.
Да и что в нем для нее, в этом пустом разговоре?
– Мне очень нужно ее найти… – безнадежно повторил Сева.
– Иди своей дорогой! – неласково отозвалась цыганка.
Сева последовал ее совету. Но когда он уже ступил на лестницу, цыганка внезапно взметнулась с пола и бросилась за ним. Ребенок по-прежнему безмятежно спал на кафельной плитке.
– Ты если милицию на нас наведешь, плохо тебе будет! – зашипела она Севе прямо в лицо, обдавая горячим и несвежим дыханием.
Сева сразу вспомнил дурацкую рекламу «Рондо». И подумал, насколько разными могут быть синонимы по своей лексической и эмоциональной наполненности. Можно сказать, как любят утонченно выражаться в рекламе: «У нее несвежее дыхание». А можно о том же самом сказать иначе: «У нее изо рта воняет, как будто ей туда на…» И сам устыдился своих мыслей.
– Мы тебя не трогали, и ты нас не трожь! – вопила цыганка, размахивая руками.
– Да вы не поняли… – начал Сева.
– Все я поняла! – крикнула цыганка. – Все! Навести на нас хочешь! Катю ищешь! Какую Катю?!
Сева вздохнул и пошел дальше. На него посматривали прохожие, а один мужчина сказал:
– Никогда с этими пестрыми бабами не разговаривайте! Обходите их за версту. У них тут табор неподалеку.
– Табор? А где?
– Да в Мичуринце. – И мужчина махнул рукой в сторону Киевского вокзала. – Прямо возле станции.
На следующий день Сева с утра отправился в Мичуринец.
Глава 9
Табор нашелся быстро. Его и искать не надо было – прямо слева от станции, среди редких, неохотно выросших здесь деревьев или уцелевших после какой-то гигантской мировой катастрофы, мелькали разноцветные палатки. Это стояли табором цыгане.
На перроне две цыганочки лет по двенадцать злобно колотили третью. Та яростно отбивалась и пыталась убежать, но противницы не давали ей такой возможности.
Дети, подумал Сева, а уже на редкость злые, ожесточенные… Жизнь такая.
Он хорошо понимал, что ссылки на жизнь – способ пустой и нелепый, провалившийся еще в прошлые века. Однако человечество идет проторенным путем, привычным и стандартным, вместо того чтобы искать и выбирать другие дороги. Оно так проще. Легче. Более знакомо. А иное, новое – всегда
