раздаются команды. А тут – тишина. Навстречу – командир моторизованного взвода младший лейтенант Туцкий. «Что случилось?» – говорю. «Как что? А ты не знаешь разве? Война!» Иду в штаб. В штабе у писаря: «В чем дело?» – «Война». – «С кем?» – «С Германией. С Румынией».
И началось.
Моя работа – наладить связь. Погнали мы свою тачанку к румынской границе. Нас предупредили: «Маскируйтесь. А то попадете под обстрел». А гляжу, над нашими позициями летает румынский самолет-корректировщик. У него не убирались шасси, и мы называли его «свесив ножки». Пока мы разворачивали тачанку, слышим: ш-шу-шу-шу – бах! Снаряд прилетел. Ага, теперь и я поверил, что война началась.
Приказ на отход. Бойцы недоумевали: почему без боя? Мы что, с румынами, что ли, справиться не можем?
А отход дело такое… Сперва пошел, а вскоре, глядишь, и побежал уже… Тачанку нашу разбило снарядом. Радиостанция пропала. За это нас потом таскали в особый отдел.
Поймал я коня в поле. Конь без седла, без уздечки. И карабин у меня был без ремня. На складе ремней не оказалось. Готовились, готовились, а началось – и карабин без ремня, конь без седла… Кавалерист, едрёна мать!..
Вскочил я на этого коня. Поехал. Спасибо коню, вынес меня из-под обстрела.
Полк наш дошел до Днестра. Так и бежали, без боя. Драпали не сопротивляясь. Управления никакого не было. Батальоны между собой с трудом поддерживали связь. Неразбериха. Паника.
Днестр переходили у Бендер по понтонному мосту. На Днепре встали возле острова Хортица. Вот тут-то меня и вызвали в особый отдел. Спросили: «Чем можете доказать, что радиостанцию вы попросту не бросили?» Я и говорю майору, который меня допрашивал: «Радиостанция действительно разбита вместе с тачанкой. Там же побило и лошадей. И доказать я это могу». – «Как?» – «Надо сходить туда. И вы сами увидите и воронку, и нашу разбитую тачанку, и побитых лошадей». – «Куда сходить?» – спросил майор. «Туда, – говорю, – товарищ майор, на Прут». Он посмотрел на меня внимательно и больше вопросов не задавал, отпустил.
– Недолго мы лежали в окопах. Поступила команда на отход.
Вышли из Каунаса. Впереди река Неман. Мост взорван. Взрывали его наши. Взрывом осадили фермы, и пройти по мосту было еще можно. Но на том берегу уже засели немцы. Десант.
Комбат отдает приказ: застелить досками провал – и вперед! Выбежали мы на мост. Немцы открыли огонь из пулеметов. Сразу же убило комбата. Комиссар нам и говорит, что так нас на мосту всех перебьют. И мы пошли вдоль Немана в сторону Белостока. Думали, что там наши держатся.
Постепенно мы разбились по ротам, по взводам. По отделениям. А до этого бежали стадом. Мелкими группами выходить было легче.
Неман мы переплыли на лодке. Я вел свой взвод – 38 человек. Двоих потеряли в штыковой. Глядим, на том берегу домик и лодка. Я сержанту-москвичу и говорю: «Ты плаваешь хорошо. Видишь лодку?» Тот вскоре лодку пригнал. Так мы переправились. В домике жил старик. Я ему и говорю: «Люди голодные. Дайте что-нибудь поесть. Мы
