родимый… если тебе делать нех… уя…
– Что это у вас? – генерал оторопел, он неумело вертит головой и таращится.
Старпом сконфужен и мечтает добраться до восьмого; поборов в себе это желание, он мямлит:
– Вы понимаете, товарищ генерал… боевая трансляция… командные слова… словом, он вас не понял. Надо вот так, – старпом резко наклоняется к «каштану», по дороге открывает рот – сейчас загрызет:
– Вась-мой!!! Вась-мой!!!
– Есть, восьмой?
– Ближе к «каштану»!
– Есть, ближе к «каштану», есть, восьмой!
– Вот так, товарищ генерал!
Генералы исчезают, время обедать, по отсекам расслабление, смех; командиры отсеков собраны в четвертом на разбор, все уже знают – толкают командира восьмого: «Он ему говорит: разрешите с вами поговорить, а этот ему: ну, говори, родимый… у старпома аж матка чуть не вывалилась, готовься, крови будет целое ведро, яйцекладку вывернет наизнанку». – «А я чо? Я ничо, «есть, так точно, дурак!»»
РБН
Город С. – город встреч. Подводная лодка в створе.
– Взят пеленг на РБН столько-то градусов, – штурман потирает руки и сосет воздух.
Офицеры в приподнятом настроении. РБН – это ресторан «Белые ночи». Офицерский ресторан. Там все расписано: и столы, и женщины.
Рядом с РБН-ом двумя красными огнями горит вешка. При заходе в порт на нее берут пеленг.
РБН – это флотская отдушина. В нем тот маленький винтик, которым крепится весь флотский механизм, сам собой развинчивается и, упав, теряется среди стульев и тел.
В РБНе есть и свои «путеводители» – старожилы, знающие каждый уголок. У них сосущие лица.
– Кто это?
– Черненькая? Это Надежда. Двадцать шесть лет, разведена, ребенок, квартира.
– А эта?
– Танечка. Хорошая девочка. Двадцать восемь, свободна, и квартира есть. Здесь бывает каждый четверг.
– Почему?
– Рыбный день. Ловит рыбу.
…Лодка ошвартована. Первыми в город сойдут: комдив – он был старшим на борту, и его верный оруженосец– флагманский по живучести. Они пойдут в РБН.
Фонари, светофоры, деревья, автобусы, женщины – все это обрушивается на подводника, привыкшего к безмолвию, пирсу и железному хвосту своей старушки. На него падают звуки и голоса. Он, как бывший слепой, видит то, что другие уже давно не видят. Он идет среди людей, улыбаясь улыбкой блаженного. Он придет в РБН. Его тут давно ждут.
– Проходите, – швейцар расталкивает «шушеру» у входа и втягивает офицера, – ваш столик заказан.
– А ну, назад! – пихает швейцар «шушеру» в грудь. Офицер – самый стойкий любовник. В ресторане до 23 часов, обалдев от свободы, он пьет и пляшет, демонстрируя здоровье. Потом он берет вино и женщину и идет к ней, где тоже пьет и пляшет до четырех утра, демонстрируя здоровье. С четырех до пяти он охмуряет девушку. В пять с четвертью она его спрашивает: «Ты за этим пришел?» – после чего его берет оторопь, и она ему отдается, а в шесть тридцать он уже
