фламандцев. Тот в бешенстве выхватил меч и угрожающе затряс им. Испугавшись, герцог Брабантский выбежал из палатки, намереваясь вскочить на лошадь, помчаться к своей армии и увести ее. Эдуард спас положение: он вышел сразу вслед за герцогом и успел подхватить под уздцы его лошадь; ему понадобилось все красноречие, чтобы успокоить оскорбленного брабантца. Доводы его оказались столь убедительными, что в конце концов герцог согласился помириться с Артевельде. Чтобы окончательно все урегулировать, Эдуард устроил большой банкет: пригласил всех военачальников и так рассадил гостей, что герцог Брабантский и Якоб Артевельде оказались сидящими рядом. Английский король, должно быть, обладал даром убеждения, как Малборо и герцог Йорк, – им тоже приходилось иметь дело с вспыльчивыми союзниками и всячески убеждать их не ссориться.
В союзной армии опять наступил мир, – казалось, конец осады не за горами. Гарнизон погибал от голода, а французский король ничего не мог сделать. Подобно Массене, стоящему перед линиями Торреса Ведраса, он каждый день всматривался в даль – туда, где линия Марке, – и с каждым днем это становилось ему все тяжелее. Но неожиданно для него пришла помощь, откуда ее никто не ждал, – от женщины и аббатисы, сестры Филиппа – Жанны де Валуа; мать графа Геннегау и Филиппы, она и теща Эдуарда. Эта славная женщина, оставив свое аббатство Фонтенелль, прибыла во французский лагерь и уговорила Филиппа начать переговоры о перемирии. Затем переправилась через реку, направилась в неприятельский лагерь и обратилась к английскому королю с тем же предложением. Брабантцы, узнав об этом, настаивали, чтобы король принял ее условия, а Эдуард не имел денег – нечем их успокоить – и созвал совет, на котором рассмотрели предложение леди Жанны. Все союзники высказались в пользу перемирия, король и Артевельде – против. Дело слишком серьезное, тут не проигнорируешь мнение союзников, и в конечном счете Эдуарду против своего желания пришлось согласиться на переговоры; повлияли тут, вероятно, и денежные затруднения. Состоялась встреча противников, и 25 сентября было заключено перемирие на год – перемирие в Эсплечине.
По этому перемирию каждый союзник Эдуарда что-нибудь приобретал, но сам король не получал ничего – все осталось как до войны, в подвешенном состоянии. Вторая кампания кончилась так же неудачно, как и первая, – разочарование полное. Главная вина за такой печальный итог лежит в основном не на плохих союзниках Эдуарда, а на английском правительстве, которое не отправило ему, несмотря на неоднократные просьбы, ни субсидий, ни подкреплений. Плати он союзникам, – скорее всего, держал бы их в боевом порядке. В это он верил, и это, вероятно, правда. Гнев разрывал сердце, и он при первой возможности вернулся домой (такой возможности не представлялось два месяца). Неожиданно для всех, в бешенстве прибыл он в Тауэр; в течение двадцати четырех часов уволил всех министров и назначил новых. Но это уже не могло изменить ужасающую ситуацию. В начале 1341 года император отменил назначение Эдуарда
