и кто в живых останется?
– Завязывай дрыхнуть, соня. Лучше пошамай.
Леха протянул мне галету из сухпайка. Я отказался.
– Аппетит не нагулял? – усмехнулся приятель.
– Не тянет, – признался я. – Как только подумаю, что нас ждет, в животе сразу холодно становится.
– Это ты брось. – Дэн с видимым удовольствием сунул печенье в рот, прожевал и добавил: – Война войной, а обед по расписанию.
Он посмотрел в небо:
– У, зараза! Опять началось, – и надвинул капюшон маскхалата.
Снова пошел вредный дождь. Мелкий, сеющий. Нудный в своей безнадежной бесконечности. Ветер, завывая, трепал листву. Капли воды вперемешку с потом заструились по лицу. Пробежка получилась знатной. Пока мчались, установили, наверное, парочку мировых, а может, и олимпийских рекордов.
Прапорщик тем временем подбирал место для засады.
– Справа и слева на многие километры болото, – пояснял он, водя острым кончиком карандаша по разложенной на планшетке карте. – Мало того, что практически непроходимое, так там еще и аномалии на каждом шагу. Дикие не дураки, в болото не полезут. Ждем их тут.
Карандаш ткнулся в схематически обозначенную ложбинку между двумя не то холмами, не то сопками.
Мы еле взобрались на них. Ноги разъезжались в грязи, как у коровы на льду. Тайга пугала нас шорохами, скрипами качающихся деревьев, звоном капель, дробным стуком падающей камней, чавканьем грязи и мягкого шуршания листьев. Не верилось, что мы находимся в другом мире. Все до боли знакомо и безмятежно.
– Самые слабые места у нас – это фланги, – сказал Гидроперит, осмотрев окрестности. – Но проблема решаема: поставим растяжки. Только вы, гаврики, смотрите не подорвитесь. И друг друга не перестреляйте.
– Не волнуйтесь, товарищ прапорщик. Мы хоть и зеленые, но не тупые, – заверил Дэн.
– На это и надеюсь, – кивнул тот. – Ученых надо отбить в первом же бою, второго раза у нас не будет: дикие перестреляют пленных и уйдут налегке. Тогда преследовать их бессмысленно. Разве что из мести. Занимайте позиции, орлы.
Моя «Гроза» была собрана в снайперском варианте. Я посмотрел в окуляр прицела. Никого. Ни малейшей живности. Деревья, кустарники, мирно колыхающаяся трава, цветы.
По всем прикидкам, полчаса истекли. Гидроперит мог ошибиться. Что, если дикие рванули другой тропой, пошли через болото, да мало ли у них никому не известных, исхоженных ими вдоль и поперек маршрутов? Вынужденные проводить в тайге год за годом, сумевшие выжить в условиях, которые поименовать экстремальными – все равно что девятый вал назвать штилем, они знают в АТРИ каждую травинку. И не только травинку, но и шерстинку.
Вон, смешно прыгая, как кенгуру, проскакал косач – атрийский заяц, в отличие от земного собрата, питающийся отнюдь не капустой с морковкой.
Почему вся эта прорва мутаций не привела к появлению дружелюбных пушистых созданий, призванных удовлетворять человеческий ласкопоглаживающий и заухомчесательный
