в смычки. Он подошел к девушке, чтобы поздороваться, и убедился, что она застенчива и обладает приятным голосом. Пожимая ей руку, Карл ощутил твердую и теплую ладонь. Когда он отошел, девушка проводила его взглядом. Карла не оставляла мысль о Хильдегарде, и, откинув назад косматую голову, он рассмеялся.
– Я проклятый богом дурак! – закричал он, обращаясь к небесам.
Подобно письму из Рима, весть из Корбени грянула как гром среди ясного неба: его тяжело заболевший брат Карломан находился при смерти.
В отчаянии размышляя над письмом, свирепый франк действовал тем не менее быстро и решительно. Призвав к себе сокольничих и лесничих, он отправился через лес на юг, словно собираясь поохотиться на оленя. Но в дороге Карла сопровождал сильный эскорт вооруженных всадников из тех, кто участвовал в рейде по Гаскони.
Доехав до границы двух королевств, Карл нашел приют в хижине и стал ждать. Как только один из лесничих привез ему известие о смерти Карломана, он тотчас же отправился в путь вместе со своими спутниками.
В Корбени собрались советники умершего короля с громкими именами – архиепископ Фулрад, граф Уорин, герцог Окер и оба дяди-военачальника – Бернард и Тьери.
Без объявления о своем приезде Карл ночью явился на совет. Снаружи его ждали вооруженные всадники. После того как прозвучали приветствия, он повернулся лицом к советникам и коротко заявил:
– Наш отец Пипин передал власть двум своим сыновьям. Теперь, когда Карломан умер, власть должна принадлежать только мне.
Кто-то вспомнил о двух сыновьях Карломана. Отцовская доля по наследству переходила к ним. Требовалось назначить опекуна, который следил бы за соблюдением их прав до тех пор, пока они не достигнут совершеннолетия.
– Сколько лет? – спросил Карл и, услышав ответ, отрицательно покачал головой: – Нет.
Окер, которому тоже принадлежали немалые земли во владениях Карломана, осмелился возразить:
– У них есть мать, в свое время должным образом сочетавшаяся браком и из хорошей семьи.
Он мог бы также напомнить слушателям о том, как Карл прогнал дочь короля лангобардов. Собравшиеся почувствовали приближение грозы. Какое-то время Карл молчал, уставясь на горевший посреди залы огонь, дым от которого, колеблясь, уходил через отверстие в потолке. Наконец всем, внимательно наблюдавшим за ним, показалось, что он расслабился.
Подойдя к безмолвному Фулраду, Карл взял священника за руки и спокойно произнес:
– Ты всегда был добрым другом сыну Пипина. И я прошу, пусть твое слово решит судьбу королевства Пипина и его внуков.
С этими словами Карл вышел и стал ждать во дворе на холоде. Он оставил всех в недоумении и с чувством новой ответственности. Они ожидали более резкого отпора.
Фулрад решительно заявил, что королевство в это тревожное время должно управляться твердой рукой, следовательно, Карлом. Оба дяди вспомнили об Аквитании и
