в Берлин. Последнее отправлено в 1823 году. Как и все другие, оно было отклонено, и Фридрих оказался покинут в последней агонии. Фабрика разваливалась – буквально разваливалась, вагранки трескались, и по всему полу хлестал горячий металл. Опять наступила засуха. Высохший ручей посадил его на мель, водяное колесо оказалось бесполезным; с таким же успехом он мог бы оставаться и в старой каморке, если не считать того, что она ему больше не принадлежала. В апреле 1824 года великий дом на площади у льняного рынка, напоминание всему Эссену о том, что одна семья торговцев на протяжении двухсот тридцати шести лет справлялась с превратностями судьбы, ушел из его рук. Новым владельцем стал его тесть. Родство – это очень хорошо, но бизнес есть бизнес, а Фридрих занял у герра Вильгельми 18 125 талеров. Старик обратился в суд, потребовал судебного решения, и в качестве компенсации ему присудили усадьбу.
Крупп лишился символа положения в обществе. У него не было крыши над головой, и поэтому он перевез Терезу и четверых детей в коттедж рядом с фабрикой. Друзьям он объяснял: «Так мне удобнее наблюдать за работой на фабрике. А кроме того, мне нужен деревенский воздух».
Друзей обмануть не удалось. Его новый дом представлял собой хижину. Первоначально он предназначался для фабричного прораба, но в нем едва хватало места для деятельного холостяка. Квадратный, наполовину деревянный, с зелеными ставнями, украшенными резным орнаментом в форме сердечек, этот коттедж обладал определенной домашней привлекательностью и позднее, когда величайший из Круппов назвал его своим «родовым гнездом», он стал знаменит на всю Германию. (Разрушенный бомбежками в 1944 году, коттедж был перестроен, в нем сохранилось многое из первоначальной мебели. Он находится как раз около офиса, который занимал Альфрид Крупп.) Когда же семья въехала в него, его очарование меньше бросалось в глаза. Прихожая была размером с клозет, три комнаты внизу, в которых размещались Фридрих и его жена, были не намного больше. Все ели в кухне у железной плиты – единственного источника тепла. По одну сторону от плиты находилась пара толстенных, вручную тесанных бревен, о которые Фридрих сбрасывал свои туфли, когда направлялся на завод. По другую сторону шла узкая лестница на верхний этаж, где под низкими карнизами размещалось на убогих ложах следующее поколение Круппов: Ида, пятнадцать лет, Альфред, двенадцать, Герман, десять, и Фриц, четыре года.
Потеряв дом у льняного рынка, их отец, по-видимому, спасовал. Он был вынужден уйти в отставку со своего поста в правительстве города, и его имя было вычеркнуто из налогового списка Эссена, что для купца считалось наибольшим позором. Ему были нужны 25 тысяч талеров для закупки необходимого оборудования, 10 тысяч он был должен кредиторам, и он передал дела некоему герру Гревелю, бухгалтеру, который продолжал выполнять обязательства, выплачивая на литейном заводе заработную плату за счет ликвидации недвижимого имущества Круппа. Согласно одной из версий,
